Прожив бок о бок с этой удивительной женщиной около года, Женька, вопреки предсказаниям тюремного персонала, по-своему привязалась к ней.
Объяснялось ли это извечной тягой к родителям, которых девушка почти не помнила, или просто душевным вакуумом, она точно сказать не могла. Но факт оставался фактом – эта старушка, которой приписывались страшные преступления, якобы содеянные ею на воле, стала ей вторым дорогим человеком на земле, после Антона.
Антон!..
При воспоминании о нем глаза Женьки сразу наполнялись слезами. Внутри разливался леденящий душу холод, и, невзирая на время, которое все дальше и дальше уносило ее от тех страшных событий, боль не становилась слабее…
Кто мог сказать в тот день, когда она впервые его увидела, что все так трагически закончится?
Вновь обретенное счастье казалось вечным. Дни, один безоблачнее другого, стремительно летели, отодвигая воспоминания о детском доме, о полуголодном существовании там. Каждое утро, просыпаясь в своей девичьей постели, Женька возносила в молитвах тот миг, когда в кабинете заведующей ей сказали:
– Вот познакомьтесь, Каменихина, – это ваш брат!..
Переводя непонимающий взгляд с воспитательницы на красивого молодого человека, ласково улыбающегося ей, Женька силилась что-либо понять – и не могла. Счастье, внезапно свалившееся на нее, было столь неожиданным, столь прекрасным, что поверить в него было почти невозможно.
И все же это оказалось правдой.
Антон, носивший одну с ней фамилию, действительно оказался родным братом Женьки. В раннем детстве, разлученные волею судеб или нерадивых чиновников, они были развезены по разным детским домам и надолго потеряли друг друга.
Со временем в памяти маленькой девочки с тонкими косичками стерлись воспоминания и о сгоревшем родительском доме, и о мальчике, который в холодном коридоре распределителя повторял дрожащим голоском:
– Я все равно тебя найду, Женька! Все равно найду!..
От печальных воспоминаний ее оторвал лязг открывающейся двери.
– Каменихина – на выход! – неприветливо буркнула Люська-контролерша, которую все здесь звали Слякоть, за ее вечно недовольный вид и постоянное брюзжание. Вот и сейчас, обшарив Женьку с пяток до макушки, она пнула ее в спину крепко сжатым кулаком и окрысилась:
– Ходит к тебе и ходит! А говоришь, стерва, что денег нет!
– Денег нет, – печально констатировала Женька, сложив руки за спиной и следуя за мрачного вида охранницей.
– А кто же адвокату платит? Поверила я тебе, как же! – фыркнула Люська.
– Он общественный адвокат, – попыталась пояснить девушка, опасливо озираясь по сторонам – не дай бог услышит кто из начальства, трех дней карцера не избежать. – Таких всем выделяют.
– Что ты мне грузишь-то? – зло прошипела Люська. – Станет он задницу рвать за зарплату?! Может, у него какой свой интерес имеется, а?! Ты смотри у меня, схлопочешь сразу!
Женька подавила судорожный вздох, опасливо вжимая голову в плечи. О крутых кулаках Слякоти по тюрьме ходили легенды. Говаривали, что во время какой-то заварухи она ухитрилась раскидать полдюжины товарок, переломав при этом не одну пару челюстей.
– Слышь, Дошлая, – Люська замедлила шаг перед дверью. – Я ведь с понятием… Если какие проблемы – обращайся ко мне… Поняла?
– Ага, – кивнула девушка, глядя в глаза охранницы и в глубине души недоумевая по поводу такой неожиданной доброжелательности.
– Ладно, иди уже, – буркнула Люська. – Недолго там. Мне торчать в коридоре – мало радости…
Похоронив вздох облегчения глубоко внутри себя, Женька перешагнула порог и сразу наткнулась на внимательный взгляд адвоката, солидно именующего себя Игорем Владиславовичем. Хотя он и был лет на семь старше Женьки, ей казалось, что этот Владиславович слишком молод для своей профессии.
– Добрый день, – лучезарно улыбнулся ей адвокат и, не встретив ответной радости, сразу поскучнел. – Как дела?
– Дела, как в Польше, тот пан, у кого больше, – отчеканила девушка недавно подхваченную пословицу, смысл которой до конца так и не поняла. – Случилось что-то важное?
– Почему вы так решили? – адвокат принялся перекладывать чистые листы бумаги, старательно избегая взгляда подзащитной.
– Ну, не ради же моей иссохшей фигуры вы тащились в такую даль?
– Евгения, гм-м-м, – прокашлялся Игорь Владиславович, заливаясь краской до самых ушей, – вы несколько изменились за последнее время…
– Не забудьте уточнить, что время это исчисляется девятью месяцами, – горько ответила девушка, глядя на зарешеченное окно. – Общаться приходится не с самыми приятными людьми, так что извините, если мои манеры оставляют желать лучшего.
Адвокат сердито засопел и, нервно обойдя стол, за которым сидела Женька, гневно выпалил:
– Вы ничего не понимаете! Абсолютно ничего! Я как могу оттягиваю время, откапываю все новые и новые факты.
– А для чего вы оттягиваете время? Кому нужны эти ваши новые факты? – не удержавшись, Женька тоже повысила голос. – А вы знаете, что здесь день – за три?! А вы знаете, что я почти не хожу в баню из боязни быть изнасилованной?!
На последних словах она не удержалась и всхлипнула.
– Я все это понимаю, но если суд состоится именно сейчас, то ваши шансы равны нулю.
– Вы хотите сказать?.. – девушка подалась вперед.
– Именно, – Игорь Владиславович устало потер виски. – Сейчас все против вас, есть свидетели, многочисленные улики… К тому же…
– Что?! – пальцы, вцепившиеся в стол, побелели от напряжения. – Договаривайте.
– Следствию стали известны некоторые подробности из вашего детства.
– Не понимаю, – Женька наморщила лоб. – Что вы хотите этим сказать?
– Почему вы скрыли от меня, что страдаете чем-то вроде сомнамбулизма?!
– Это ложь!!! – она подскочила с места. – Кто может это подтвердить?..
Адвокат укоризненно покачал головой и принялся копаться в раскрытом кейсе, который в начале беседы уложил на стол. Через несколько секунд поисков он извлек оттуда старую, потрепанную тетрадь с небольшим красным квадратиком в верхнем левом углу.
– Узнаете? – он швырнул тетрадь через стол.
Женька поежилась под его пристальным взглядом, узнав свою медицинскую карточку, но промолчала.
– Я должен знать все! – вновь повысил он голос. – Что вы чувствовали во время сна, какие видения вас посещали. В общем – все! И только правду, разумеется…
– Но я ничего не помню, – низко опустив голову, девушка уставилась на сомкнутые в замок пальцы и надолго замолчала.
Игорь Владиславович, сделав несколько кругов по комнате, подошел к ней сзади и, едва касаясь начинающих отрастать волос, тихо произнес:
– Я верю вам, Женя… Несмотря ни на что, я вам верю. И я, наверное, единственный человек, который хочет вашего освобождения.
Слезы сами собой закапали у нее из глаз. Она понимала, что не имеет права расслабляться, что должна быть сильной, чтобы выжить в этом аду, но ничего не могла с собой поделать.
– Я… я… – сквозь всхлипывания смогла наконец произнести она. – Я помню жуткое пламя… Оно пляшет вокруг меня, его языки обнимают меня, я пытаюсь вырваться, бегу. Все, чего я хочу в этот момент, – это воды. Много воды… Понимаете?
Молчаливый кивок адвоката вернул ей способность говорить более внятно. Женька прокашлялась, вытерла глаза и продолжила:
– Первое время мне все время снился пожар. Родители погибли в огне, вы знали об этом?
– Да, да, продолжайте. – Игорь Владиславович вновь сел за стол напротив.
– Возможно, это наложило отпечаток на всю мою жизнь, – она судорожно сглотнула. – Это ужасно!!! Вы не можете себе представить, как это страшно… Ты бежишь, а огонь со страшным гулом преследует тебя…