Федор попытался встать. Получилось не сразу, но старик даже не подумал ему помочь. Он стоял, скрестив руки на груди, а когда Федор все-таки поднялся на ноги, коротко бросил:
– Пойдем.
И пошел, не оглядываясь, но дожидаясь, широким, стремительным шагом.
Федор двинулся следом. Получалось медленно, от слабости его шатало из стороны в сторону, тропинка перед глазами двоилась и иногда и вовсе уходила из-под ног. Тогда Федор падал, на коленях пережидал дурноту и снова поднимался. Старика он больше не видел, но тропинка все равно вывела его к большому и приземистому деревянному дому. Перед домом сушились сети, на поленнице дров дремал рыжий кот, в пыли копошились куры, откуда-то издалека доносилось блеяние. Картинка была бы идилличной, если бы не грызущая Федора тревога. Он не видел Айви.
На этом острове Федор был чужаком, незваным гостем, потому в дом заходить не стал, присел на старый колун, уперся дрожащими руками в колени, закрыл глаза. Он сидел недвижимо и, кажется, задремал, когда скрипнули дверные петли. Из дома вышел старик с глубокой глиняной миской в руках. От миски шел горячий пар и мясной дух, такой упоительно вкусный, что закружилась голова. Федор был голоден. Чертовски голоден! Желудок завыл, пошел голодной судорогой.
– Ешь! – Старик сунул ему в руки миску и большую краюху хлеба. И в ту же секунду Федор забыл обо всем на свете. Сейчас он мог думать только о еде. Он ел жадно, не дожидаясь, когда похлебка остынет, обжигаясь и фыркая от удовольствия. Он вымакал остатки похлебки хлебом, облизал пальцы. Как дикарь, а не цивилизованный человек. Но сейчас ему не было дела до цивилизации, сейчас его вели примитивные звериные инстинкты. И он по-прежнему был голоден.
– Хватит. – Старик словно прочел его мысли. Впрочем, все мысли были сейчас написаны на лице Федора. – Нельзя тебе много.
– Можно. – Он вцепился в миску, не в силах с ней расстаться. – Еще немного. Пожалуйста…
– Нет. – В голосе старика не было сочувствия, в нем вообще не было никаких эмоций.
– Где Айви?
– Вспомнил?
– Я и не забывал.
Федор врал, в тот момент, как управление телом перехватил зверь, он забыл обо всем, даже об Айви.
– Лучше бы она тебя забыла. – Все-таки старик умел читать мысли. – С чужаками приходит беда.
Тут он был прав, с Федором в самом деле пришла беда. Беда выбелила волосы Айви, выпила из нее все силы.
– Я не знал, что она сделает.
– А я знал. – Старик чуть заметно качнул головой. – И все равно позволил.
– Она поправится?
– Не знаю. Слишком мало серебра в ней осталось, слишком мало света. Ей нельзя было спускаться. Молодая еще, неопытная. Если бы не ты… – Старик зыркнул на гостя и тут же отвел взгляд, сказал едва слышно: – Лучше бы тебе было умереть.
Федор и сам уже начинал так думать. Но ведь не умер же! Сколько раз смерть брала его за руку, он уже и со счета сбился. А старик вдруг шагнул в его сторону, с силой сжал Федорово запястье, острием ножа чиркнул по ладони и подставил под густую кровь ту самую миску, из которой ел гость.
– Не дергайся и молчи. – Он сжимал руку стальной хваткой, а острие ножа теперь прижимал к горлу. Тут и захочешь, а не дернешься.
И Федор не шевелился, завороженно наблюдал, как кровь рисует на дне миски странные узоры. Старик тоже наблюдал, и лицо его делалось все темнее, а острие ножа все глубже впивалось в кожу. Что он там видел, на дне миски? Ведь точно что-то видел.
Наконец старик убрал нож, Федору показалось, что с большой неохотой, кровь из миски выплеснул прямо на пыльную землю и, не говоря больше ни слова, направился к дому.
Его не было долго, кровь в ране уже успела свернуться, а сама рана – затянуться. Хотя, конечно, быть такого не могло. Все это мерещилось из-за слабости.
Старик вышел во двор все с той же миской в руках, теперь в ней плескалась какая-то мутная, дурно пахнущая жижа.
– Пей! – велел он и сунул миску Федору. И тот послушно выпил, все, до последней капли.
Зелье подействовало почти мгновенно. Федора будто накрыло легким пуховым одеялом, ноющее тело онемело.
– Иди спать, – сказал старик и махнул рукой не в сторону дома, а в сторону сарая.
Федор уснул бы прямо во дворе, так ему хотелось лечь. Но сарай с душистым сеном показался ему царским ложем, и силы воли все-таки хватило, чтобы спросить:
– С Айви ведь все будет хорошо?
Прежде чем ответить, старик окинул гостя долгим взглядом, а потом сказал:
– Она выживет, если ты спрашиваешь об этом.
В его голосе больше не было ненависти – одна лишь непонятная горечь. Но из сказанного Федор понял главное – с Айви все будет в порядке, встреча с Желтоглазым не стала для нее фатальной. Да и был ли Желтоглазый на самом деле? Существует ли Нижний мир? Или все это лишь плод воспаленного воображения?