Целый год расширения сознания, заучивания наизусть Рам Дасса (1) и Джона Лилли (2), Кастанеды (3) и других лучших друзей психоделии и отцов российской Саньясы 90-х. Каждый российский психонавт тогда сходил с ума много раз. Истории о разговорах с грибами, раздвоении тел и приключениях сознания, космической музыке, яснослышании и ясновидении передавались друг другу из уст в уста и остались прекрасными сказками о магии людей того времени. Российские наследники американских 60-х ждали перемен и они их получили. Как всегда перемены оказались не совсем те, о которых мечталось.
Отношение к молодости у Косулина было двойственным. И Косулин, и его друзья к 25-ти годам были уже взрослыми, повидавшими жизнь людьми, с весьма разнообразным жизненным опытом. Полностью готовыми к тому, что безопасность мира может закончится травматически внезапно, а вслед за этим откроются новые возможности для дерзких и бесстрашных людей. Взросление в 90-х принято считать чем-то вроде сертификата на адаптацию и дежурной страшилкой. Из таких поколений в более зрелом возрасте получаются убежденные консерваторы, желающие любой ценой уберечь своих детей от своего же опыта. С другой стороны – скучать о молодости тоже случалось: многие ведь там и остались навсегда, вечно молодыми и пьяными, не пережившими драмы расширяющегося сознания, которому в будущем была уготована уютная буржуазная суета путинского периода.. Их духовные поиски и прозрения не опошлились культом достижений, скорости и внешнего лоска. С ними вместе умерла и дерзость духовного и равнодушие к материальному. Одним словом, молодость была страшна и прекрасна.
В конце концов, если бы не психонавтское прошлое, поперся бы он работать в психиатрическую больницу? Нет, ни за что бы не решился, слишком страшно и непонятно. А от страха и непонимания даже самые лучшие специалисты становятся довольно агрессивными. В таком состоянии мало чем поможешь своим пациентам.
Но все это было в прошлой жизни и вроде не имело никакого отношения к тому жуткому моменту, в котором Косулин внезапно обнаружил себя в теле своей клиентки Изабель, девушки с татуировкой матери на ноге. Сейчас она сидит, болтает голой татуированной ножкой и мечтает о спонтанном сексе с мужчиной, с которым столкнулась в дверях психологического кабинета. Если бы не прием, за отмену которого надо было заплатить, Изабель пригласила бы его на кофе и добилась бы своего. Но, увы, Изабель – девушка из небольшого приморского городка, ежемесячно выкладывающая круглую сумму за московскую квартиру, не позволяла себе такого легкомыслия. Оплаченная психологическая помощь должна быть получена.
Изабель лечилась около года. Курс лечения антидепрессантами в сочетании с терапией, и постепенно все многообразие соматических (телесных) симптомов ее красивого тела стало ослабевать. Ее больше не тошнило и не проносило от каждого, даже самого незначительного стресса. Больших панических приступов уже давно не случалось, а к маленьким она училась относиться как к чему-то нормальному.
Все бы ничего, если бы в глубоких психоаналитических ямах не застряли одновременно желание и недостижимость счастливых любовных отношений. Как только она замечала симпатичного мужчину, ей становилось мучительно необходимо затащить его в постель. Она делала это вполне осознанно, в чем-то по-мужски, собирая постели как индеец снятые скальпы врагов. Секс как таковой ей не очень нравился, как правило, нет. Она представляла кого-то другого, не особо вовлекаясь в процесс , а скорее исполняя роль, в которой было место техничному соблазнению, кружевам, постельным навыкам и удачным ракурсам. Все бы ничего, но как только, у нее начинались серьезные отношения, сексуальное влечение полностью заканчивалось, сменяясь отвращением. А мужчинам она нравилась – добрая, умная и провокационно красивая девушка.
У Изабель выдающееся тело: ее высокая, стройная фигура вся была покрыта татуировками. Самая заметная из них – портрет матери во все бедро. Изабель любила короткие юбки, так что Косулин за время сеансов успел рассмотреть татуировку в деталях. Выбор Изабель удивлял Косулина. Он даже хотел описать ее случай и послать в психотерапевтический журнал. «Девушка с татуировкой матери» – настоящий триллер или наглядная иллюстрация незавершенней сепарации с мамой. Всегда вместе, одним словом. Но потом подумал: почему бы и нет? Носят же родители фотографии маленький детей в кошельке? А последняя мода - носить свои детские фото. Почему бы детям не запечатлеть образ матери на своем теле, если это единственное существо в мире, которому мало-мальски можно доверять?