– Зимой?
– Василиса, наверное, забрела в берлогу. Девочки глупы, – голос священника стал
выше. – Не знаю, я не видел. Петр спас жизнь дочери, но его убили, а с ним и бедную
жену. Через день безумная Василиса сбежала, и никто больше о ней не слышал. Мы
можем лишь полагать, что она тоже мертва, Ольга Петровна. Она и ваш отец.
Ольга прижала ладонь к глазам.
– Я обещала Васе, что она переедет ко мне. Нужно было протянуть руку. Я могла...
– Не горюйте, – сказал священник. – Ваш отец у Бога, а ваша сестра заслужила такой
исход.
Ольга испуганно подняла голову. В голубых глазах священника не было эмоций, но
ей показался яд в его голосе.
Ольга взяла себя в руки.
– Вы перенесли опасности, чтобы доставить новости, – сказала она. – Чем… чем мы
можем отплатить? Простите, батюшка, я даже не знаю вашего имени.
– Меня зовут Константин Никонович, – сказал священник, – и я ничего не хочу. Я
буду при монастыре, буду молиться за этот испорченный мир.
4
Владыка Башни костей
Митрополит Алексей основал Архангельский собор в Москве, и его игумен, отец
Андрей, был как Саша учеником святого Сергея. Андрей был как гриб, круглый, мягкий и
низкий. У него было бодрое лицо ангела, но он удивительно много знал о политике и
накрывал на стол так, что завидовали три монастыря.
– Обжорство не повернет к Богу, – говорил он. – Но и голод этого не сделает.
Как только великий князь отпустил его, Саша пошел в монастырь. Пока Константин
молился в тепле у Ольги, Андрей и Саша говорили в монастыре за соленой рыбой и
капустой (ужин пришелся на время поста). Когда Андрей выслушал молодого человека,
он сказал, задумчиво жуя:
– Жаль слышать о сгоревшем. Но дела Бога таинственны, и новости прибыли
своевременно.
Не такой реакции ожидал Саша, он в вопросе вскинул бровь. Его ладони чуть
потрескались от холода, были переплетены на деревянном столе. Андрей нетерпеливо
продолжил:
– Нужно увезти великого князя из города. Пусть с тобой убивает бандитов. Пусть
будет с девушкой, от которой не хочет получить сына, – сказал старый монах, не краснея.
Он был боярином перед тем, как произнес обет, он был отцом семерых детей. – Дмитрий
беспокоен. Его жена не устраивает его в постели, дети не растят его надежды. Если так
продолжится, Дмитрий пойдет воевать с татарами или кем–то еще, чтобы спастись от
скуки. Время не поможет. Пусть лучше убивает бандитов.
– Хорошо, – Саша допил и встал. – Спасибо за предупреждение.
* * *
Комната брата Александра была убрана к его возвращению. Медвежья шкура лежала
на узкой кровати. В углу напротив двери была икона Христа и Девы. Саша долго молился,
пока не прозвенели колокола, пока не поднялась над снежными башнями Москвы
языческая луна.
Матерь божья, помяни моего отца, братьев и сестер. Помяни моего наставника в
монастыре в глуши и моих собратьев по вере. Я молю тебя не злиться, мы не боремся с
татарами, ведь они еще слишком сильны, их слишком много. Прости мои грехи. Прости
меня.
Свет свечей плясал на узком лице Девы, и ее ребенок, казалось, следил за ним
темными нечеловеческими глазами.
Следующим утром Саша пошел на утреню с братьями. Он поклонился иконостасу до
пола. Он помолился и вышел в сияющий город, усыпанный снегом.
Дмитрий Иванович был не без огрехов, но среди них не было лености. Саша увидел
великого князя уже во дворе с румяными щеками и размахивающего мечом, его окружали
юные бояре. Его кузнец из Новгорода сделал ему новый меч с рукоятью в виде змеи. Два
родственника, князь и монах, разглядывали меч с осторожным восхищением.
– Это вызовет страх у моих врагов, – сказал Дмитрий.
– Если не попытаетесь ударить кого–то рукоятью по лицу, разбив ее, – ответил Саша.
– Там, где голова змеи соединяется с телом, получилось тонко.
Дмитрий посмотрел на рукоять.
– Давай проверим, – сказал он.
– Упаси Боже, – сказал Саша. – Но если хотите сломать рукоять меча, то не на мне.
Дмитрий повернулся к одному из раздражающих бояр, когда голос Саши развернул
его.
– Хватит игр, – нетерпеливо сказал Саша. – Буря закончилась. Деревни горят.
Поедете со мной?
Зов и суета за вратами заглушила ответ Дмитрия. Они замерли и слушали.
– Дюжина лошадей, – сказал Саша, вопросительно вскинув бровь. – Кто…
Подбежал слуга Дмитрия.
– Прибыл владыка, – выдохнул он. – Он говорит, что должен вас увидеть. Он привез
подарок.
Морщины пролегли между бровей Дмитрия.
–– Владыка? Кто? Я знаю, где мои бояре, и никто из них… Пусть заходит, пока не
замерз насмерть у ворот.
Слуга убежал, заскрипели петли в холоде утра, незнакомец прошел врата. Он ехал на
хорошем каштановом коне, за ним было сопровождение. Конь хотел встать на дыбы, но
умелый всадник удержал его и спешился в облаке снега, осмотрел оживленный двор.
– Итак, – сказал великий князь, уперев ладони в пояс. Его бояре собрались, бормоча,
за его спиной, глядя на новенького.
Незнакомец посмотрел на людей, пересек снег и подошел к ним. Он поклонился
великому князю.
Саша посмотрел на новоприбывшего. Он точно был боярином: широкий и хорошо
одетый с темными глазами и длинными ресницами. Его волосы, сколько их было видно,
были красными, как осенние яблоки. Саша не видел его раньше.
Боярин сказал Дмитрию:
– Вы – великий князь Москвы и Владимира?
– Как видите, – холодно ответил Дмитрий. Тон рыжеволосого мужчины был дерзким.
– Кто вы?
Темный пугающий взгляд двигался с князя на его двоюродного брата.
– Меня зовут Касьян Лютович, государь, – сухо сказал он. – У меня земли в двух
неделях пути на восток.
Дмитрий не был впечатлен.
– Я не помню дани от… Как зовутся ваши земли?
– Башня костей, – ответил рыжеволосый. Они вскинули брови, и он добавил. – У
моего отца было чувство юмора, и в конце третьей голодной зимы, когда я был мальчиком,
он так назвал наш дом, – Саша видел гордость в широких плечах Касьяна, тот добавил. –
Мы всегда жили в нашем лесу, ни у кого ничего не просили. Но теперь я пришел с дарами,
великий князь, и просьбой, потому что мой народ страдает.
Касьян махнул на сопровождение, и они вывели кобылицу серого цвета такой
хорошей породы, что даже великий князь притих на миг.
– Подарок, – сказал Касьян. – Может, ваши стражи примут моих людей.
Великий князь смотрел на кобылицу, но сказал лишь:
– Страдает?
– От людей, которых не найти, – мрачно сказал Касьян. – Бандиты сжигают мои
деревни, Дмитрий Иванович.
* * *
Их впустили в приемную князя, лошади принялись за овес, люди незнакомца ушли в
комнаты, а рыжеволосый Касьян пил свое пиво под низкими цветными потолками
Дмитрия, пока Саша и великий князь ждали с нетерпеливой вежливостью. Вытерев рот,
Касьян начал:
– Началось все с шепота пару месяцев назад, с отчетов из потерянных деревень.
Кражи. Огни, – он покрутил кружку в руке, взгляд был далеким. – Я не слушал.
Отчаянные были всегда, слухи преувеличивают. Я забыл об этом с первым снегом.
Касьян сделал глоток.
– Вижу, я ошибся, – продолжил он. – Теперь все время говорят о пожарах, отчаянные
жители приходят каждый день, просят зерна или защиты.
Дмитрий и Саша переглянулись. Бояре и слуги слушали.
– Что ж, – сказал Дмитрий гостю, склонившись в резном стуле, – вы же их владыка?
Вы им помогли?
Касьян строго сжал губы.
– Мы охотились на этих злодеев не раз, даже когда выпадал снег. У меня много
умных людей, хорошие собаки, умелые охотники.