— Привет! — раздался веселый девичий голос у самого уха Максима, от чего он вздрогнул и недовольно повернул голову. Сильнее этот вечер испорчен быть не может, даже если бы это была цыганка, которая нагадает ему смерть.
Но на него смотрела довольно-таки милая девушка и, улыбаясь, ждала ответа на приветствие. Он сразу обратил внимание на ее глаза, которые были разного цвета. Один синий, другой зелёный. Редкое явление. Одета она была просто, но со вкусом. Длинные волосы, очень длинные, были заплетены в удобную косу с вплетением разноцветных лент. Седая прядь на левом виске Евы говорила о когда-то пережитом ею горе, но никак не подходила девушке таких юных лет. Он невольно задержал на этой пряди взгляд, но быстро вернулся к глазам. Неприлично обращать излишнее внимание на недостатки людей. Перебирая в голове варианты того, чего же она от него хочет, мужчина невольно мусолил губы.
— Добрый вечер, — наконец ответил он негромким бархатным голосом и приготовился отказать, едва услышит просьбу.
— Ты любишь шоколад? — оживленно спросила девушка, упираясь руками в колени и стараясь не выронить мороженое.
— Нет, я не ем сладкое, — Максиму не очень понравилось, что девочка обращается к нему на «ты», и он сильнее вжался в кресло, рассматривая эту невежливую.
Первые крупные капли дождя гулко ударили по крыше машины и принялись заливать пыльный асфальт, сопровождаясь яркой вспышкой молнии. Как же это было вовремя. Мужчина мысленно понадеялся, что дождь ее испугает, и Ева уйдет, но она лишь улыбнулась, глянув на небо.
— А я люблю, — девушка выпрямилась. — И я поспорила во-о-он с той девушкой, — она показала пальцем на стоящую на остановке подругу, — что именно ты пожертвуешь мне на шоколад.
— С какой стати…
— Пожалуйста, — перебила она его и умоляюще сложила руки, словно от этого зависела её жизнь. — Если я выиграю этот спор, то она прыгнет с парашютом.
Максиму абсолютно ни с кем не хотелось говорить, он так устал, что готов был уже уснуть в машине, но ему даже этого не дают. В его взгляде читалась вселенская ненависть ко всему живому, и девочка невольно затаила дыхание. Вдруг это бандит какой-то. Она нахмурила брови, копируя лицо собеседника и отгоняя представление о том, что на свой дорогой костюм он заработал убийствами таких приставучих, как она. Ужас какой…
— Мне все равно, — искренне ответил Максим и хотел было поднять стекло, но Ева, сама того не ожидая, положила руки на дверцу, не давая ему этого сделать. — Убери руки.
— А ты стихи любишь? — не унималась она, снова вытягивая уголки губ вверх.
Люди прятались по парадным, ресторанам, под огромными зонтами, и улица быстро пустела, даже Катерина куда-то убежала. И только Ева стояла у машины, готовая промокнуть. А ветер усиливался и тяжело качал деревья у самой дороги. Они гулко поскрипывали и роняли наземь листья, как старички теряют пышность волос. Но девушка не обращала внимания ни на ветер, ни на холод. Объект её внимания был ближе.
— Нет, поэзию я тоже не люблю, — сказал Максим, но заинтересованно посмотрел на длинноволосую. Отступать она не собиралась, а значит, придется пойти ей на встречу, как бы этого не хотелось. На дождь он старался не обращать внимания, но на белой рубашке уже было несколько мокрых следов от капель.
— Ммм, а скрипки у меня с собой нету… — тихо протянула девушка, убирая со лба влажные пряди. — Давай так? Я все-таки прочитаю тебе стих, и если он тебе понравится, то мы договоримся.
— Ты промокнешь, — предупредил Максим, обращая внимание на новые кеды Евы, которые уже испачкались.
— Чем больше ты тянешь, тем сильнее промокну, — говорила она громко, стараясь перекричать шум дождя, но улыбалась так, словно это она сидела в уютной сухой машине.
— Давай уже, — мужчина усмехнулся и приготовился слушать. Выбора у него все равно не было. Слушать стихи в дождь, стоя в пробке. Что может быть лучше?