Максим нервно облизывал губы и уже в третий раз поправлял волосы, а она все раздумывала, что же ей прочитать ему. Она поджала ноги под себя, полностью прячась под халатом.
— Хорошо. Это слегка глупое, но мне почему-то вспомнилось именно оно, — девушка положила на колени подушку, почему-то отгораживаясь от собеседника, и негромко начала: — Ты мне ночами снишься постоянно.
Твой голос, плечи и дыханье.
Ты согреваешь крыльями мой город,
Словно прирученный, но гордый ворон.
Ты прилетаешь к моему окну
И смотришь молча карим взглядом.
Я так боюсь, что я тебя спугну.
Перестаю дышать, когда ты рядом.
Ты, знаешь, поселился в моих снах.
В моих словах, мечтах, стихах.
Ты для меня словно Эмир,
Ты заменил мне целый мир.
Я думала, что сердце замерло,
Но появился ты, и чувства на свободе.
Мне стало так уютно и тепло
И речь совсем не о погоде.
В воздухе воцарилось минутное молчание. Запах кофе, да и сам кофе, бодрил. Спать уже не хотелось. Хотелось только вечно сидеть здесь в темноте, вдвоём.
— И чьи же карие глаза тебя так волнуют? — расплываясь в довольной улыбке, поинтересовался Максим.
— Да так… — рассмеялась в ответ Ева. — Мой маленький секрет.
— И всё-таки?
— Не спрашивай очевидное, — девушка поставила на стол уже пустой стакан и, придвинувшись ближе, опустила голову на колени Максима.
Они еще долго говорили на разные темы, рассказывая истории из жизни, весёлые и грустные. И с каждой новой рассказанной историей становились ближе друг к другу. Максим заботливо заправлял волосы Евы за ухо, а она, фанатично жестикулируя, повествовала ему события своего детства. Он, казалось, не слышал половины истории, так сильно был занят своими мыслями. Мыслями о ней. Ева так доверчиво положила голову на его колени, так по-детски эмоционально слушала его. И этот, казалось бы, хороший момент зарождал грусть в сердце Максима. Сейчас он с ней, да, но утром вернётся к другой девушке. К девушке, которая по праву принадлежит ему и с которой ему предстоит прожить жизнь, хоть и влюблён он в другую.
— Я придумала! — звонкое восклицание вывело его из негативного раздумья. — Сейчас кое-что замутим.
Ева вскочила с места, сняла со стены ближайшую картину и откуда-то из стола вынула маркеры. Уложив картину тыльной стороной к верху и с щелчком открыв маркер, она победно протянула его мужчине.
— Я отказываюсь в этом участвовать, — понимая, чего она хочет, рассмеялся Максим. — Это ведь откровенный вандализм.
— А ты чего такой приличный?
Ева вложила в его ладонь синий маркер, а сама вооружилась красным. И урок изобразительного искусства оказался очень даже приятным. И не закончился он, пока все обратные стороны картин в номере не были изрисованы и исписаны. Они писали там разного рода цитаты, рисовали карикатуры, а на одной из картин вышел целый комикс, посвященный их посещению бассейна. Особенно симпатично получился сонный охранник, летящий в воду.
Они уже раз седьмой заказывали чай, но, не смотря на количество выпитого горячего, Ева начала кашлять. Сильнее кутаясь в теплый халат, она кружилась, ступая босыми ногами по мягкому дивану, стараясь прогнать морозные мураши. Её одежда сушилась в ванной, и она несколько раз проходилась по ней феном, категорически отказываясь отдать платье в прачечную, не смотря на все настояния Максима.
Когда оформление картин было закончено, а чай допит, Ева вынула телефон, желая сфотографировать Максима. И как тот не упирался, как не запрещал ей и не пытался выхватить телефон, она всё-таки сделала несколько снимков.
— Теперь на контакте, подписанном как «папочка», красуется фотография сурового тебя в халате!
— А ну-ка удали, — возмущенный тем, что его не послушали, потребовал Максим. — Или я сам это сделаю.
— Тебе придется постараться, ведь ты не знаешь пароля, — Ева игриво вертела телефоном перед собой, вскакивая ногами на диван и отпрыгивая в сторону.
Не собираясь терпеть подобную наглость, мужчина вскочил с дивана, намереваясь исправить ситуацию, но Ева отбежала к окну, смешно шлёпая босыми ногами. Она спрятала телефон в большой карман и в защиту вытянула руки вперёд. Но Максим, принимающий простую девичью шалость близко к сердцу, раскидал её руки в стороны, пытаясь выхватить телефон. Та ошибка в больнице серьёзно задела его кокоро, он не собирался смиряться со своим «отцовским возрастом», а Ева играла на его обиде. Хотя, бегая за ней по номеру, он становился почти семнадцатилетним.