Уже более часа били наши орудия. Огненная лавина свинца и стали обрушилась на передовые позиции немцев. С воздуха их бомбили советские самолеты. Потом, когда огонь был перенесен в глубь вражеской обороны, в атаку пошли танки. Армада танков. Разрезая снежный наст, они с ревом мчались вперед. А над ними кружились в бешеном танце белые вихри.
Петлюк сидела за рычагами и неотступно следовала за головной машиной. Катей, как и тысячами людей, идущих за танками в атаку, овладел азарт боя. У нее не было ни страха, ни колебаний. Какая-то неведомая сила мчала ее сквозь разрывы снарядов туда, где укрылся в окопах и траншеях враг. Над танками проносились молниями краснозвездные штурмовики. Катя видела их в смотровую щель и мысленно посылала им пожелания успехов. И прибавляла скорость.
Впереди что-то чернело на снегу. Когда машина подошла ближе, Петлюк воскликнула:
— Офицер! Раненый офицер!
Командир приказал остановиться. Катя закрыла раненого бортом машины. Люк нельзя было открывать: противник начал вести по танку пулеметный огонь. И лишь когда огневая точка врага была уничтожена, Петлюк вышла из танка.
— Жив, товарищ? — склонилась она над офицером.
— Жив… Помогите…
Катя узнала офицера.
— Помпотех! Вы ранены?! Скорее в машину! — крикнула она и тут же легла на землю: застучала пулеметная очередь. Где-то появилась новая огневая точка. Из танка ударила пушка. Катя под прикрытием огня товарищей помогла офицеру забраться в люк. Офицера передали санитаркам. А экипаж продолжал выполнять боевую задачу. Он уничтожил в этот день два пулемета, разбил несколько дзотов противника.
Наступали по снежной целине, в лютую стужу. Днем и ночью. Очень трудно было Кате — девушке-танкисту. Помогали упорство, стремление не отставать от товарищей.
После разгрома гитлеровцев на Волге танковый полк был переброшен под Орел. К новым схваткам Екатерина Петлюк вела машину, уже несколько раз отмеченная в приказах командования. На груди девушки сиял боевой орден.
Льет дождь. Льет вторые сутки не переставая. Дороги превратились в грязно-желтое месиво. Петлюк возвращалась из штаба полка. Перед танкистами выступал полковой комиссар. Он только что прилетел из штаба фронта. Рассказывал о приезде в 1-ю танковую армию члена Военного совета фронта Н. С. Хрущева, о положении на фронте.
— Ближайшие сутки, двое, трое, от силы неделя — самые страшные. Либо пан, либо… немцы в Курске. Они на карту все ставят, для них это вопрос жизни или смерти. Надо сделать так, чтобы был вопрос только смерти, чтобы они свернули себе шею, а мы вперед пошли. Украина ждет, Днепр… А там граница.
Комиссар сказал в заключение:
— Не сегодня-завтра начнется такое, что дух захватит.
Вскоре Катя узнала от командира танка Федоренко о начале нашего мощного наступления на огненной дуге.
— Ночью, возможно, пойдем и мы. Перед нами Орел, — проговорил Федоренко.
— Уж очень дороги плохи, — заметила Катя. — Мы-то пройдем, а вот пехота.
— И пехота пройдет. На то она и царица полей, — засмеялся Федоренко. — Возьмем Орел, а там и до Днепра — рукой подать. Украина — моя родина. Сердце болит, как подумаешь о ней. Глумится там лютый ворог.
Федоренко тихонько запел:
В землянке было тихо. За окном шумел дождь. Ветер рвал макушки деревьев, гнал по реке мутные волны, свистел, метался над затянутыми хмарью полями.
На рассвете начался бой. Танк Федоренко в числе других машин прогремел по наведенной саперами переправе на другой берег.
Перед лобовой броней от рвущихся снарядов подымались бурые столбы. У одной из воронок Петлюк свернула в сторону и, не проехав десяти метров, влезла в глинистый кювет. Танк забуксовал. Федоренко решил осмотреть местность и приоткрыл люк. По броне хлестнула пулеметная очередь. Командир ладонью закрыл лицо. Сквозь пальцы брызнула кровь.
— Вы ранены. Спускайтесь.
Катя стала перевязывать Федоренко. Он отшучивался:
— Не закрывай моего правого глаза. Я еще постреляю.
С пологого холма фашисты открыли огонь из противотанковой пушки. Петлюк перешла на первую передачу. Медленно покачиваясь, машина с ревом выползла из кювета. Маневрируя на поле боя, то делая зигзаги, то разворачиваясь вправо, влево, танк приближался к холму. Петлюк снова переключила скорость. На полном ходу машина врезалась в орудие, давя его гусеницами. Весь расчет пушки был уничтожен. Федоренко осмотрел орудие. В пушке зияла свежая пробоина. Командир задумался.
— Чья это? Мы же не стреляли.