Позже, когда я слушала Анькино повествование, у меня ее рассказ, вызвал и смех и сочувствие. Бедный парень! Попал ведь как кур в ощип!
— Да что ты пристала к нему? — пыталась я урезонить подругу. — С чего ты взяла, что это именно он? Неужели ты до такой степени запомнила его лицо? Ведь запросто могла ошибиться!
Но Аньку сбить с панталыку было трудно. Она упорно держалась за свою версию, и сдаваться не собиралась.
— Раз говорю он, значит он! — упрямо твердила она и от досады грызла носовой платок.
Далее события развивались своим чередом, и чтобы о них рассказать придется немного прибегнуть к воображению.
На следующий день, пока Анька мусолила слезами рукав моего платья, фотограф рассматривал ее фотографии. Ему хотелось поскорее отделаться от навязчивой девицы, которая вбила себе в голову невесть что, и посягала на святая святых его жизни — на его свободу. — Что за бред! — думал он, выводя на компьютере фотографии. — Что за бред она несет! Какой-то вещий сон! Какое-то «сомбреро»! Почему я на ней как порядочный человек должен жениться?
Потом Петр отвлекся и Анькина фотка осталась висеть на компе типа «рабочего стола». Взглянув на снимок через некоторое время, ему вдруг показалось, что Анна ему улыбается. Улыбается так, как будто знает что-то такое, чего не знает он. И тут в лабораторию ввалился его друг и сослуживец — Вадим. Он по-хозяйски развалился в глубоком кресле, и уставился на комп.
— Кого это ты тут наснимал? Формат не служебный… Качество приличное… Эту работу не стыдно выставить и на конкурс. Да и девица интересная… Что-то в ней есть… Не побоюсь этого слова — магическое.
— Магическое? — чуть ли не поперхнулся Петр и попристальнее вгляделся в портрет. — Да что ты в ней нашел? Ничего особенного. Девица, каких много.
— Не… Не скажи… — возразил приятель. — Есть в ней какая-то изюминка, какое-то волшебное очарование. У тебя случайно ее телефончика нет?
— Где-то был. Глянь, я вроде его на газете записал, — ответил задумчиво Петр и продолжил заниматься своими делами.
Вадим вышел из лаборатории, а Петр сел на освободившееся место и сам стал рассматривать Анькино лицо.
— Что он в ней нашел? — думал фотограф. — Что я проглядел за этим безумным «сомбреро»? Ведь если бы не ее дурацкий сон и мой страх быть окольцованным, я бы, наверное, и сам поволочился за ней. А может это и правда судьба? Может и вправду мне пора жениться, и она та девушка, которую я всю жизнь искал? Черт с ним, с «сомбреро»! Это не проблема. Сделаем! Зря я, наверное, Вадику дал ее телефон… Ишь, как меня пробрало! Как бы мне в нее не влюбиться! — думал он, кусая с досады губы.
Этот шебутной день, мягкое кресло, Анькино лицо загипнотизировали Петра и он уснул и увидел сон. А во сне он был художником и, по всей видимости, Леонардо да Винчи. Такой вывод он сделал, потому что перед ним сидела знаменитая на весь мир Джоконда, а он ее рисовал. У Джоконды было Анькино лицо, и она загадочно улыбалась. На холст падали тени и мешали писать. Леонардо понял, что ему мешает головной убор, и снял его. Это оказалась огромная мексиканская шляпа под названием «сомбреро».
Сон прервал Вадим, который жизнерадостно известил приятеля, что свидание назначено на семь вечера у обелиска.
— Девушка обозвала тебя предателем и сказала, что клин клином вышибают, — бодро сообщил он и побежал за цветами.
— Джоконда… — прошептал Петр и вдруг понял, что сомневаться больше нет времени. Мону Лизу сейчас уведут из-под носа. — Да что же делать? Что делать? — бормотал беспомощно он, не зная, что предпринять. Потом о чем-то вспомнив, хлопнул себя по лбу и помчался исправлять положение.
Анна подошла к обелиску с хмурым лицом, сухо приняла цветы от сияющего Вадима и обреченно пошла рядом. Вдруг тишину вечерней улицы пробудил громкий крик.
— Аня! Подождите! Я все понял! Я пришел! — кричал Петр, придерживая на голове широкополую шляпу пасечника с оторванной сеткой, которая при небольшом допуске вполне могла сойти за «сомбреро». — Вот! — продолжал он, доставая из кармана бархатную коробочку — Вот кольцо. Ведь так было в Вашем сне? — Аня с трудом отцепилась от крепко держащего ее за руку Вадима и смущенно покраснела.
— Анна! — торжественно произнес Петр. — Вы выйдете за меня замуж?
— Вы думаете, она отказалась? Нет?! Вы как всегда правы!
Афродита[13]