Когда я снова пришел в себя, было очень жарко, а мой вес стал обычным. Тело было как деревянное, и все болело, а что еще хуже, кабина дико вибрировала. Я добрался до иллюминатора и увидел, что земля совсем близко. Большой парашют сделал свое дело, но я побоялся, что удар все равно будет слишком сильным. И выпрыгнул.
Судя по тому, что вы мне рассказали, лучше бы я остался в ракете. Впрочем, и так грех жаловаться.
Некоторое время мы сидели молча. Затем Джимми как бы ненароком заметил:
— Акселерометр показывает, что на спуске ускорение достигало двадцати одного g. Правда, всего на три секунды. Бо́льшую часть времени было от двенадцати до пятнадцати.
Давид, казалось, его не услышал. Наконец я сказал:
— Что ж, трудно и дальше удерживать репортеров. Не хочешь с ними поговорить?
Давид поколебался.
— Нет, — ответил он. — Не сейчас.
Увидев выражение наших лиц, он резко покачал головой.
— Нет, — повторил он, — дело вовсе не в том. Я готов полететь заново хоть сейчас. Но мне надо немного посидеть и подумать.
Он замолчал, а когда заговорил снова, из-за обычной маски невозмутимости показался настоящий Давид.
— Вы думаете, будто у меня вообще нет нервов, что я иду на риск, не думая о последствиях. Что ж, это не совсем так, и я бы хотел, чтобы вы знали почему. Я никогда никому об этом не рассказывал, даже Мэвис.
Вы знаете, что я не суеверен, — начал он, словно извиняясь, — но у большинства материалистов есть свои тайные заморочки, даже если они не хотят этого признавать.
Много лет назад мне приснился удивительно яркий сон. Сам по себе он мало что говорил, но позднее я узнал о двух других людях, которые, по их словам, пережили почти то же самое. Одного из них вы, вероятно, читали, поскольку это Джон Уильям Данн[11].
В своей первой книге, «Эксперимент со временем», Данн рассказывает, как однажды ему приснилось, будто он сидит за приборами некоего летательного аппарата со стреловидными крыльями, а много лет спустя пережитое стало реальностью, когда он испытывал свой самолет с естественной устойчивостью. Я вспомнил свой сон, и слова Данна произвели на меня немалое впечатление. Но второй случай потряс меня еще больше.
Вы наверняка слышали об Игоре Сикорском — он спроектировал некоторые из первых самолетов-амфибий для дальних перелетов, их еще называли «клиперами». В автобиографии он рассказывает, как ему приснился сон, очень похожий на сон Данна.
Он шел по коридору с дверями по обеим сторонам и электрическими лампами на потолке. Пол под ногами слегка вибрировал, и откуда-то Сикорский знал, что находится внутри летательного аппарата. Однако тогда в мире еще не было таких самолетов, и мало кто вообще верил в возможность их существования.
Этот сон, как и сон Данна, стал явью много лет спустя. Сикорский совершал первый полет на своем «клипере», когда вдруг понял, что идет по тому самому коридору.
Дэвид смущенно рассмеялся.
— Думаю, вы догадались, о чем был мой сон. Не забывайте, однако, что я не зациклился бы на нем так, не наткнись я на похожие случаи.
Я в маленькой пустой комнате без окон. Со мной еще двое, и все мы в костюмах, которые я тогда принял за водолазные.
Передо мной некая приборная панель с круглым экраном. На экране какое-то изображение, но оно было лишено для меня смысла, и с тех пор я не могу вспомнить, как оно выглядело, хотя много раз пытался. Все, что помню, — как я повернулся к тем дюйм и сказал: «Осталось пять минут, парни» — хотя не уверен, что это в точности те слова. Ну а потом я проснулся.
Воспоминания об этом сне преследуют меня с тех пор, как я стал пилотом-испытателем. Нет, «преследуют» — неподходящее слово. Сон дал мне уверенность, что до поры до времени со мной ничего не случится — по крайней мере, пока я не окажусь в той самой кабине с теми двумя. Что будет дальше — не знаю. Но теперь вы понимаете, почему я чувствовал себя чуть ли не в полной безопасности, когда падал на A-двадцать или когда мне на A-пятнадцать пришлось сесть в Средиземном море.
В общем, теперь вы знаете. Можете смеяться, если хотите, — иногда я и сам смеюсь. Но даже если все это ничего не значит, тот сон придал мне уверенности на подсознательном уровне, и это принесло немалую пользу.