А как можно любить тех, кто грешит против Бога?
«Все души являют собою искры божественности. Если какая-нибудь искра Бога бесконечного упадет в болото или грязь — разве нам не будет жалко ее? Разве мы не станем помогать ей высвободиться из грязи и снова засиять всем своим блеском? Ведь она составная часть самого Бога!»
«Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя»[32]. Этим сравнением из Соломоновой «Песни Песней» пользуется божественный Жених, обращаясь к своей Невесте, святой общине Израиля. В то же время эти слова обретают особый смысл для нашего поколения. То есть обычно мы видим, что живое существо тянет за собой вещь неживую, и никогда не случается обратного: чтобы вещь неживая тянула за собой существо живое. Случилось это лишь тогда, когда израильтяне переходили Красное море. Там колесницы — то есть вещи неживые — увлекли за собой в море фараоновых коней вместе со всадниками, то есть существа живые. Это, конечно, было неестественно. Естественно лишь одно: когда живое увлекает за собой неживое, как и бывало в прежние времена. Прежде возвышенность духа была для людей гораздо важнее материального блага. Иными словами, в прежние времена Дух, то есть жизнь, увлекал за собой материю. Вещи духовные предшествовали вещам материальным. Но в нашем поколении произошло обратное: материальные удовольствия стали для людей важнее потребностей души. Итак, мертвая материя влечет за собой живую. Подобно тому, как фараоновы колесницы увлекли за собой коней и ездоков в пучины морские…
Смысл испытания Авраама заключался не в том, что он, послушавшись приказа Господа Бога, был готов из любви к Нему пожертвовать своим единственным сыном, а в том, как он повел себя, когда Бог приказал освободить уже связанного сына и оставить его в живых. То есть в том, что Бог отказывается от жертвы, только что потребованной. Если бы Авраам радовался тому, что его единственному любимому сыну была дарована жизнь, или если бы он горевал по поводу того, что ему не дозволено было доказать свою любовь к Богу реальным исполнением жертвоприношения, — в обоих случаях он не выдержал бы испытания.
Но Авраам радовался — насколько можно утверждать это при вдумчивом изучении Священного Писания, — что теперь, когда Бог приказывает ему сохранить сына, ему дозволено исполнить и новый приказ Божий принести Богу еще большую жертву, чем жертвоприношение Исаака. Если он был готов пожертвовать Богу сына, то тем самым доказал бы, что приказ этого жертвоприношения является для него чем-то высшим, чем любовь к ребенку. Но теперь, выполняя второй приказ Божий, он не совершает жертвоприношения, он отвергает его, иными словами, он жертвует этим жертвоприношением, которое до этого было ему бесконечно дорого, ибо только им он мог доказать свою неизмеримую любовь к Создателю. И Авраам радуется этой новой жертве, смысл которой состоит именно в том, что он отказывается от жертвоприношения. Это и есть кульминация его испытания.
Любое физическое тело содержит внутри себя нечто, что прямо противоположно его очевидным свойствам. Ибо элементы, составляющие все вещи, представляют собой силы взаимоисключающие. Тем не менее Создатель так управляет вещами, что эти элементы творят единство, несмотря на тот факт, что каждый из них нейтрализует себя в зависимости от того, как они соотносятся с Бесконечностью. В ней, в Бесконечности, они исчезают, превращаясь в ничто. Таким образом, это ничто является причиной единства элементов, которые в противном случае уничтожали бы друг друга. (И в это ничто погружается пророк в поисках чуда.)
Врата седьмые
А вы, коль жить хотите,
со мной в другие Врата войдите
и там прочтите: