— О клистофе! — ворковали они шепеляво. — Скази нам, почему ты клистофе? — И смеялись чуть ли не до слез.
Раньше Кристофер не видел женщин без одежды. У этих была зеленоватая кожа и такого же цвета волосы. Удивительно, но вместо ног у Глупышек были большие серебристые хвосты, как у рыб, и они поднимали ими целые фонтаны брызг. Кристофер никак не мог убедить их, что он не странное животное клистофе.
Всякий раз, когда Кристофер возвращался из этой Везделки, няньки сетовали на то, что у него в кровати песок. Еще громче они причитали, когда обнаруживали пижаму всю в грязи, мокрую и порванную. Тогда Кристофер начал оставлять запасную одежду на тропинке, чтобы переодеваться на обратном пути. Он брал костюмы из дома, но няньки даже не успевали заметить пропажу — так часто они менялись. Не замечали они и странных игрушек, которые он изредка приносил домой. Среди них были заводной дракон, лошадь-флейта, ожерелье Глупышек, которое, если присмотреться, состояло из крошечных жемчужных черепов.
Как-то Кристофер подумал о Глупышках, посмотрел на ноги очередной няньки и обнаружил, что ее ботинки точь-в-точь подошли бы по размеру, чтобы спрятать в них плавники. Все дело портили юбки — они не давали ему увидеть, каким образом у мамы и нянек получалось вышагивать на гибких хвостах вместо ног.
Однажды мальчику удалось это узнать. Няня нарядила его в противный матросский костюмчик и повела вниз в гостиную, где мама беседовала с гостьями, среди которых присутствовала некая леди Ваджет, приходившаяся папе кем-то вроде кузины. Ее пригласили познакомиться с Кристофером. Мальчик поглядел на огромный нос и морщины папиной кузины и громко спросил:
— Мама, а она ведьма?
Кузина скривилась, все остальные зашикали на него, и, к великому облегчению Кристофера, интерес к нему резко пропал. Он лег на ковер и стал тихонько перекатываться от одной гостьи к другой. Но когда он забрался под диван и принялся рассматривать нижние юбки леди Баджет, его выловили и с позором выставили из гостиной.
Кристофер был разочарован: у всех дам были большие толстые ноги, только у кузины они были худые и желтые, как у цыпленка…
Некоторое время спустя мама позвала его в свою комнату.
— Кристофер, как ты мог! — сказала она. — В кои-то веки мне удалось заманить Баджет к нам в гости! Теперь она больше никогда не придет. Ты все испортил!
«Вот это да! — думал тем временем Кристофер. — Наверное, очень тяжело быть красавицей». Мама сидела перед зеркалом в окружении всевозможных маленьких баночек и бутылочек. Позади нее стояла служанка и в поте лица трудилась над мамиными локонами.
Кристоферу было очень стыдно, и он стал крутить в руках стеклянную баночку, чтобы скрыть смущение. Но мама строго велела ему поставить банку на место.
— Видишь ли, мой мальчик, деньги — это еще не все. Хорошее положение в обществе стоит дороже денег. Леди Баджет могла бы помочь нам получить и первое, и второе. Как ты думаешь, почему я вышла замуж за папу?
До этого Кристоферу и в голову не приходило искать причину, по которой мама и папа стали жить вместе. Он снова протянул руку к баночке, но вовремя вспомнил, что трогать ее нежелательно… и взял вместо этого мамин шиньон. Пока мама говорила, он вертел его в руках.
— У тебя будет папино благородное происхождение и мои деньги. Я хочу, чтобы ты пообещал мне прямо сейчас, что обязательно займешь в обществе достойное место рядом с лучшими людьми. Мама мечтает, чтобы ты стал великим человеком, Кристофер… Ты меня слушаешь?
Кристофер сначала пытался понять, о чем говорит мама, а потом перестал. Он ткнул в шиньон пальцем и спросил:
— А зачем это?
— Чтобы увеличивать прическу, — сказала мама. — Пожалуйста, послушай, Кристофер. Очень важно, чтобы ты прямо сейчас начал готовиться к будущему. Да оставь ты шиньон в покое!
Кристофер положил его на место.
— Я думал, это дохлая крыса, — проговорил он.
Мама, видимо, что-то перепутала, потому что шиньон действительно оказался дохлой крысой. Служанка и мама завизжали, выпроводили Кристофера и послали за лакеем с лопатой.
Потом мама часто звала к себе Кристофера и разговаривала с ним. Он стоял перед ней, стараясь не забывать, что нельзя играть с баночками, рассматривал свое отражение в зеркале и удивлялся, почему у него кудри черные, а у мамы — каштановые, да и глаза у него намного темнее. Ничто больше не прикидывалось дохлой крысой, но иногда какой-нибудь паучок осмеливался спуститься по зеркалу, как только мамины слова становились слишком непонятными.