— Зачем вам это?
— Порталы любят проказничать, но наш пропускает лишь достойных. Мне любопытно узнать силу твоей энергии.
Нахмурившись, Триста опустила взгляд на сцепленные руки. Однажды она проводила этот ритуал, и в ее душе не нашли ничего интересного. Кроме горькой ошибки. Почувствовав ее настрой, Ионика смягчилась:
— Это необязательно. Ты можешь отказаться.
— Тогда я отказываюсь, — пробормотала Триста.
Женщина снисходительно улыбнулась:
— Неужели тебе самой неинтересно, какие тайны скрывает твоя душа?
Поджав губы, девушка помотала головой.
— Что ж, как знаешь, — помолчав немного, шаманка поднялась. — Пойдем, Триста, я провожу тебя домой.
На улице было люднее, чем прежде: несколько некромагов сидело у костра с бурлящими котелками, светловолосая шаманка вытряхивал паласы, а кто-то просто сновал мимо. Оказалось, Таши был не единственным масочником — то тут, то там виднелись бежевые накидки. И где все они прятались раньше?
— Аттури, старший шаман хочет видеть вас, — сообщила подбежавшая к ним девушка в бело-голубой вытянутой маске.
— Спасибо, Таши, — обратилась к ней Ионика и, пока Триста удивленно таращилась на незнакомку, обернулась к хижине. — Будь так любезен, проводи нашу гостью к порталу и переправь ее домой.
Неожиданно из-за спины Тристы вышел маска и кивнул головой. Шаманка улыбнулась напоследок и, пожелав скорейшей встречи, ушла.
— Вы с ней тески? — спросила Триста, оставшись с ним наедине.
— О ком ты?
— Об этой девушке. Ионика назвала ее Таши.
— Это не имя, — улыбнулся маска. — Таши — приспешник Аттури.
— Вот оно что. Тогда как тебя зовут?
Они двинулись в сторону портала.
— Таши, — спокойно ответил он. Триста закатила глаза.
— А если по-настоящему?
— Здесь я зовусь только так.
— Как знаешь. Я, кстати, Триста.
Дойдя до нужного места, маска принялся рисовать в воздухе сложную руну. На его пальце блеснул перстень с черным камнем, заставив Тристу пораженно замереть на месте.
— Готово. Прощай, — закончив, сказал Таши.
Девушка перевела на него широко распахнутые глаза.
— Рэйнер?
— Что? — глухо переспросил он, впрочем, не сумев скрыть удивления.
Триста отступила назад, осматривая его новым взглядом.
— Это ведь ты! Ты, да? Поэтому ты не появлялся в академии?
Таши молчал, смотря на нее через прорези в маске. Она приставила пальцы к губам.
— Все сходится…
— Ты ошибаешься, я не Рэйнер, — прервал он ее и красноречиво махнул в сторону портала. — Тебе пора домой.
Триста перешла на шепот:
— Я никому не расскажу, клянусь! Только…
Неожиданно Таши шагнул ближе и бесцеремонно затолкнул ее в портал.
— …не забудь про свое обещание, — еле устояв на ногах, закончила Триста и посмотрела вглубь северного леса.
Глава 11. Плохие новости
Рэйнер с силой дернул на себя парадные двери и влетел внутрь академии, мигом привлекая к себе всеобщее внимание. Тяжелые быстрые шаги отбивались от стен затихшего коридора, злость ярко клокотала в груди. Едва не сбив с ног несколько нерасторопных младшекурсников, альфариец взлетел на второй этаж и без стука ворвался в пахнущую скукой и страданиями приемную.
— Мистер тин Фолльт! — пораженно воскликнула Энти, подскакивая с нагретого места. — Миссис тен Лойчи сейчас…
Рэйнер прошел мимо и открыл вторую дверь, без промедлений ступая на узкую винтовую лестницу, поднимающуюся в логово Мегеры.
Директриса вальяжно сидела в белом кожаном кресле, закинув ногу на ногу и куря длинную сигарету. Рэйнер подошел к столу, бросил на него помятую записку штрафа и, опершись кулаками в деревянную поверхность, вперил тяжелый взгляд в невозмутимую женщину.
— Что это значит? — спросил он.
Мегера скинула пепел в изящную пепельницу и улыбнулась:
— И вам доброго утра, мистер тин Фолльт, — не получив никакого ответа, директриса выпрямилась в кресле и потушила сигарету. — Неужели вы думали, что ваше поведение останется без внимания?
Рэйнер молчал, испепеляя ее взглядом. Протянув руку, женщина взяла запечатанный руной листок и зажала его между средним и указательным пальцами.
— Это — результат вашего отсутствия на занятиях, пренебрежительного отношения к своему внешнему виду, нападений на студентов, использования своих сил в непозволительном количестве и многого, многого другого. Мое терпение лопнуло, и черный штраф тому последствие.
Зависнув на мгновенье, альфариец опустил голову и, тихо рассмеявшись, заявил: