— А, ну, понятно, — облегченно рассмеялась она. — Вы и так знали мое имя!
Несколько девушек скосили на нее взгляд, но так ничего и не ответили. Что ж, наверное, не у всех с утра бывает хорошее настроение.
— Так, что тут у нас… — сев на свободный стул и заглянув в пакет, протянула Триста. Тишина гостиной начинала на нее давить. — Ого! Сколько всего наложили! Это точно одной мне или на всех рассчитано?
Одна из студенток, смуглая кудрявая шатенка, тихо усмехнулась. Триста решила, что это хороший знак. Наклонившись к девушке, сидящей к ней ближе всех, она спросила громким шепотом:
— У вас что, коллективная молчанка? Или игра «кто первый заговорит, тот наберет в рот призрачной жижи»? — она выпрямилась и сказала во всеуслышание, выставив перед собой ладони: — Ладно, я проиграла! Беру это бремя на себя!
— Триста, — вдруг подала голос сидящая напротив рыжеволосая девушка. От неожиданности та опустила руки. — Наверное, ты еще не в курсе, но мы не разговариваем во время завтрака. Это правило.
Оказалось, что правил в Альфаре было не счесть: запрещалось появляться в академии в помятой одежде или грязных ботинках, использовать в своей речи непотребные слова, бегать без уважительной причины, разговаривать во время приема пищи, находиться на жилой территории противоположного пола; необходимо было обязательно следить за состоянием своих волос и ногтей, соблюдать в доме порядок, научиться держать осанку, особенно, не горбиться за столом, знать наизусть гимн Альфара, раз в две недели посещать оздоровительные сауны и еще много-много всего, мелким шрифтом расписанного на трех электронных страницах, присланных Селеттой аккурат после завтрака. Прочитав все это, Тристе хотелось взвыть от ужаса!
Встреча с директором Альфара, миссис тен Лойчи, тоже прошла как-то скомкано и неуверенно. Что-то в ней было неприятное, отталкивающее. Может ярко-красные длинные ногти, барабанящие по столу, или цепкий взгляд водянисто-голубых глаз? Губы, растянутые в неестественно-дружелюбной улыбке? Или расслабленная поза нога на ногу с острыми носами черных лакированных туфель? Триста не могла определиться, но Миссис тен Лойчи, как ни крути, вызывала в ней очень противоречивые чувства. Ответив на стандартные вопросы, девушка поспешила уйти и вскоре встретилась с Селеттой в кабинете старост.
— Привыкай, — бросила та после ее ответа, улыбнувшись одним кончиком губ. — Так, напомни свою дату рождения?
— Третье июня три тысячи сто девяносто девятого.
— Город?
— Ной-Тон.
— А ты из глуши, — заметила девушка, быстро печатая данные. Триста возмущённо раздула ноздри. — Я тоже. Из Дуавилля.
— Ха! Твой город и городом-то назвать сложно, — тут же повеселела она, гордо вскинув подбородок.
— Я знаю, поэтому и сбежала, — спокойно отозвалась Селетта. — Количество душ?
— Ноль, — с трудом выдавила из себя девушка после паузы.
Староста подняла на неё глаза, вопросительно изогнув тонкую бровь.
— Нет у меня душ, — повторила Триста, чтобы развеять ее сомнения.
— Как это?
В груди все неприятно сжалось.
Триста поняла, что не может переходить в Туманную долину, когда ей вот-вот должно было стукнуть тринадцать лет. В обыкновенный школьный день ее в числе нескольких других некромагов отобрали для первого в их девятой жизни перехода через портал. Триста так долго этого ждала! Именно в этом возрасте все некромаги перебирались со ступени наблюдателей на ступень собирателей, дающую им право выполнять свое главное предназначение — проводить души по циклам. Но все прошло совсем не так, как должно было произойти. Стоило Тристе погрузиться в купель с бледно-белой водой, как ее тут же вышвырнуло обратно. Растерянная, она не понимала, что сделала не так. Взволнованные преподаватели приободряли девочку, уверяя, что Триста пока просто не готова к переходу. Но позже, спустя несколько таких же бесплодных попыток, ей вынесли страшный вердикт: туманная слепота. Отклонение, недуг, клеймо бесполезности.
В полной мере ощутить свое неполноценность Тристе предстояло лишь в училище, когда все ребята хвастались первыми пойманными душами и играли во всеми любимые жижки, а она сидела в стороне. Триста не могла использовать призрачную длань, не могла строить щиты, не могла разговаривать со своими душами. Единственное, что ей было подвластно — руны, в которых девушка и нашла свою отдушину. Уж в них-то ей не было равных.
Но по-настоящему не опускать руки Тристе помогала надежда, вычерпнутая из очередной найденной в библиотеке книги. «Только лишь маг, рожденный под девятью темными лунами, способен сорвать завесу и открыть ход в мир потерянных душ». Эти строчки плотно засели в душе Тристы, указывая дальнейший путь, словно яркая звезда в небе. Маг, рожденный под девятью темными лунами. Некромаг, появившийся на свет во время затмения девяти лун.