"И наверное, потому они так и называются", — с отвращением подумал он.
Симус, почувствовав, что надежда на послеобеденный секс только что испарилась, быстро попытался отступить, но был остановлен следующими словами Гарри.
— Симус… стой, где стоишь, — Гарри даже не потрудился взглянуть на него, его глаза не отрывались от Джинни.
— Слушай, приятель, я понятия не имел, что она чокнутая, я сваливаю отсюда, — Симус еще раз попытался уйти, но тон Гарри не оставлял сомнений в том, почему он был человеком, убившим Волдеморта и теперь возглавляющим авроров.
— Ты никуда не пойдешь… Теперь ты свидетель, так что присаживайся, — Гарри указал на свободное место, и Симус, зная, что у него нет ни единого шанса, быстро сел.
Гермиона огляделась в поисках Лили, намереваясь убедиться, что та не была свидетельницей поступка своей матери, но ее нигде не было видно, и Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри. Почувствовав ее беспокойство, он ответил на ее незаданный вопрос.
— Хагрид повел ее к себе во двор, показывать новую партию нюхлеров. У меня было предчувствие, что Джинни собирается устроить сцену, и я не хотел, чтобы Лили видела, как позорится ее мама, — Гарри снова обвиняюще посмотрел на Джинни.
— Гарри… — взмолилась Джинни, до которой наконец дошла чудовищность ситуации. — Ты знаешь, я действительно не стала бы проклинать ее, я просто была зла, я бы остановилась… ты же знаешь меня, Гарри… ты же знаешь, я бы не стала… Я… я действительно… Прости, Гермиона…, — Джинни умоляюще посмотрела на Гермиону, но та все еще была в шоке от попытки Джинни проклясть ее и проигнорировала мольбы.
Гермиона знала, что ее комментарии разозлят Джинни, и знала, что характер Джинни возьмет верх над ней, но, похоже, она ничего не могла с собой поделать. Вопиющее пренебрежение Джинни по отношению к Лили, ее попытки эмоционально шантажировать Гарри, не говоря уже о недавнем неподобающем поведении, — все это безмерно разозлило Гермиону. Но именно оскорбления в адрес Люциуса вывели ее из себя, и, зная, какой лицемеркой была Джинни, она стремилась поставить ту на место.
Гарри не сводил глаз с Джинни, пока говорил, и теперь его голос был ледяным.
— Ты мать моих детей, и только по этой причине я сделаю все возможное, чтобы ты не провела в Азкабане остаток своей жизни, — Гарри увидел, как лицо Джинни совершенно побледнело, когда наконец всплыли возможные последствия ее опрометчивого поведения. — Но сегодня ты перешла черту, черту, с которой ты никогда не сможешь вернуться, по крайней мере, ко мне. Решат ли когда-нибудь наши дети или твоя семья простить тебя — это другой вопрос. Думаю, ты узнаешь об этом лет через двадцать или около того, — лицо Джинни обмякло, и Гермиона подумала, что она упадет в обморок, но два аврора, которые только что прибыли и надевали на нее наручники, удержали ее от падения. К сожалению, они не остановили ее от крика.
— НЕТ… ГАРРИ, НЕТ… ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СДЕЛАТЬ… — ее крики были прерваны одним из авроров, и паб заполнила потрясенная тишина, когда ее сопротивляющееся тело утащили, а за ним последовал и Симус Финниган.
Гермиона увидела, как Гарри опустился на место, которое недавно освободил Симус, и выглядел совершенно разбитым. Она знала, что, хотя он и сделает все возможное, чтобы смягчить ей наказание, Джинни своими сегодняшними поступками решила свою судьбу. К сожалению, было слишком много свидетелей…
— Гарри, прости… — тихо сказала Гермиона. — Я не должна была злить ее… она просто тоже так разъярила меня и…
— Гермиона… Прекрати, — перебил ее Гарри: — Она взрослая женщина, ответственная за свои собственные поступки… ты это знаешь. Что помешало тебе бросить в нее непростительное проклятие? Ничего, кроме того факта, знаю, что это даже не приходило тебе в голову. Нормальные… цивилизованные люди не бегают просто так, взрываясь из-за каждой мелочи, — Гарри вздохнул, сжимая ее руку, прежде чем встать.
— Мне нужно идти, я сожалею обо всем этом. Нужно отвезти Лили к няне Уотсон, прежде чем отправиться в министерство, чтобы разобраться со всем этим бардаком. К сожалению, вас обоих вызовут в качестве свидетелей, — он поднялся и посмотрел на Люциуса, прежде чем подняться.
— Извини за это, Люциус, и спасибо тебе за обед, — не дожидаясь ответа, Гарри повернулся и вышел из паба.
— Ну, дорогая, — сказал Люциус, ухмыляясь, и крепко обнял Гермиону, чувствуя ее горе и вину. — Почему у меня такое чувство, что отношения с тобой никогда не будут скучными? — он улыбнулся ей, прежде чем наклонился, чтобы сказать кое-что потише. — Я просто надеюсь, что у тебя не войдет в привычку обсуждать мои… великолепные мужские достоинства… со всеми своими знакомыми. Не то чтобы я не был польщен, заметь, но это имеет тенденцию затмевать все другие темы, — Люциус ухмыльнулся, показывая, что он ее просто поддразнивает, а Гермиона опустила голову на стол и застонала.