— Может вы чего-то знаете? — впервые заговорил Гиора. — Или от нас что-то ускользнуло?
— Ух ты, круто! Ровно одни сутки — это не техническая неисправность, — сказал Боря. — Ультиматум! Мятеж! Ха-ха-ха!
Он очень невежливо заржал, и я слегка двинул его локтем.
— Полетишь? — спросил Эрих с любопытством.
— А ты бы полетел? — огрызнулся я.
— Нет, пожалуй. Никакой гарантии, что заложников пощадят. Да они уже могут быть мертвы! Но я — не ты, вот и спрашиваю.
— Никто не будет осуждать тебя за любое решение, — торжественно сказал Илай. — Я предлагаю всем помолчать и помолиться…
— Тип истребителя не указан, — неожиданно сказала Анна. — Если взять «осу»…
— «Овод», — меланхолично поправил Гиора.
— Если взять «осу», — с напором повторила Анна, — то можно лететь вдвоём. — А если «шершень»…
— «Шмель», — упрямо заметил Гиора.
— …то втроём.
Эрих пожал плечами:
— Да Слава ещё и не ответил!
— А я знаю, как он ответит, — отрезала Анна. — «Осу» или «шершень»?
— «Осу», — сказал я, подумав. — «Шершень» — это словно заорать, что летит группа. «Оса» может и проскочит.
— Кого берёшь? — продолжила Анна.
— Разумеется морпеха! — сказал Уотс. — Кстати, Фанг Ву тоже предложил «овод» и себя как кандидата. Он достаточно молод, в прекрасной форме и не слишком крупный физически, тесно не будет. Вы действительно готовы лететь, Святослав? Это ваше осознанное решение?
Ну что тут скажешь?
— Я не в восторге, — сказал я. — Но да, я лечу. Один. Возьму «пчелу».
Эрих вытаращил глаза.
Глава 6
— Святослав!
Вообще-то так у нас не принято, не говоря уж о том, что неприлично. Когда ты большую часть времени живёшь в ограниченном пространстве, очень важно иметь место, где можно укрыться и тебя никто не побеспокоит!
Я уж не говорю о том, что посетить туалет на взлётной палубе — обязательная часть подготовки к полёту.
— Ты совсем олух, Святослав? Ты чего уши развесил? Какой ещё мятеж?
Это Анна.
— Это же французский экипаж. Французы не умеют в мятеж, только в революцию или беспорядки.
А это Эрих.
Дверь в кабинку недостаточно толстая, чтобы заглушать голоса. Изнутри на ней был написан маркером непристойный стишок и нарисована ещё более неприличная картинка. Хорошо, кстати, нарисована, да и стишок смешной. Я смотрел на картинку и размышлял о том, что на Каллисто у нас нравы построже, да и болваны убирают тщательнее — через сутки бы всё закрасили.
Наши толкались в туалетной комнате, только Хелен застеснялась войти, и ругали меня на все лады.
— Ребята, да вы что? Святик не дурак!
Спасибо, Борька.
— Он наивный, конечно, но не настолько же.
Выйдя из кабинки, я, громко хлопнув дверью, встал к умывальнику — тому, что пониже, для недавно воскресших пилотов. Пустил воду посильнее. Анна и Эрих подошли с двух сторон.
— Ты понимаешь, что это подстава? — спросил Эрих негромко.
— На девяносто девять процентов, — так же тихо ответил я. — Один оставлю на то, что круассаны кончились и экипаж взбунтовался.
— И капитан затребовал тебя испечь новые? — Анна слегка успокоилась.
Я пожал плечами.
— А что мне остаётся? Сказать, пусть на буксире всех убивают? А вдруг и впрямь убьют?
— Зови серафима.
— Не хочу, — отрезал я. Сунул руки под сушку. — Просто убить меня можно куда проще. Тут что-то совсем другое.
— Он прав, — сообщил Боря, оставшийся стоять у дверей. — Мятеж, наверное, возможен, но не по естественным причинам. А вот если падшие перехватили буксир и свели с ума экипаж…
— Никогда такого не было, — сказал Эрих, но задумался.
— Или просто захватили буксир. Разве экипаж справится с падшими? — Боря развёл руками. — Ну или Кассиэль. Решил уединенно поговорить со Святославом, а как это сделать, если Слава на базе заперт? Ну и появился на буксире, зыркнул строго на капитана, велел…
— Давайте не станем гадать, — попросил я. — Я полечу. Пойду на контакт. Надеюсь, всё хорошо будет. В самом крайнем случае — взмолюсь о помощи.
— И всё-таки глупо, — сказал Эрих, но уже спокойнее.
— Позволь мне быть с тобой, — попросила Анна. — Поместимся в «пчеле».
Я чуть-чуть об этом подумал, потому что представить нас с Анной, поделивших один комбинезон, было интересно. Потом сказал:
— Зачем? Тех, кто требует меня, это насторожит и разозлит. А бойцы из нас всё равно никакие.
— Ну и дурак, — только и сказала Анна. Развернулась и вышла — за дверью мелькнула встревоженная Хелен.