Во мне смешались страх, отвращение и любопытство. Я осмотрел рану в голове несчастного Лорана. Нет, голова была не проломлена. Череп просверлили! И даже белесая поверхность мозга в ране казалась не поврежденной, только вымазанной в той же самой синей слизи.
В голову француза имплантировали это устройство. И оно его убило?
Нет, оно им управляло. Даже после смерти пыталось двигаться конечностями.
А убил его кто-то другой, с кем он дрался, причем дрался скорее всего, против воли, как беспомощная марионетка. Что же тут происходит?
Я оттащил тело астронавта к стене. Страх у меня прошёл начисто, остались ярость и отвращение. Я вспоминал, как падший громил клонарню, раня и убивая наши беспомощные тушки. Тут было что-то похожее по уровню зла, а может даже и превосходящее — над людьми измывались и при жизни, и после смерти.
Но падшие не пользовались техникой, им хватало собственного тела, ореола и искажённой благодати.
Снова отправившись в разгромленный медотсек, я вытер прибор, нашёл флакон со спиртом и облил им. Синий гель растворился и исчез. Я встал под единственную работающую лампу, внимательно осмотрел цилиндр. Он не выглядел каким-то совсем уж чуждым, инопланетным.
Вокруг торца цилиндрика шла едва заметная щель. Прижав прибор к операционному столу, я приложил скальпель, покачал лезвие из стороны в сторону. Цилиндрик раскрылся.
Внутри оказалась крошечная батарейка с надписью «betavolt», две крошечные микросхемы, спаянные тончайшими проводами и ещё один пучок проводов, уходящий в снятую мной крышку. Видимо провода шли насквозь, погружаясь в мозг, но я их оборвал, вытаскивая прибор. Свободное пространство было заполнено самой обычной полимерной ватой, чтобы детали не болтались.
Это устройство изготовили из земных деталей. И, кажется, кустарно. Может быть прямо на борту «Гаргантюа».
Батарейку я оторвал и выкинул, мне не хотелось таскать с собой кусочек радиоактивного никеля. Микросхемы запихнул обратно в корпус, завернул в марлевую салфетку и спрятал в карман.
Потом меня осенило, и я внимательно проверил окровавленные простыни на операционном столе. Обнаружив следы синего геля в том месте, куда точно не дотрагивался, ничуть не удивился.
В этом медотсеке кого-то превратили в управляемую компьютером марионетку. Может быть как раз Лорана.
В целом происходящее понятнее не стало. Но я хотя бы знал теперь, кого мне опасаться. И убедился, что у меня есть вполне подходящее оружие — парадные перчатки со встроенным шокером.
Перед тем как уйти из медотсека, я протёр перчатки остатками спирта.
Лифтом пользоваться я всё же не стал. Поднялся по лестнице — двадцать пять метров не так уж и мало, но всё-таки тяготение тут не земное. За стенами были баки с рабочим телом для двигателей, запасы воды, сжиженные газы, контейнеры с припасами для трёх баз, точнее, уже для одной — на Титане. С лестницы туда доступа не было, в трюм вели отдельные проходы с нижней и верхней палубы, но искать их не хотелось.
Кто сотворил с людьми (я не сомневался, что Лоран не единственная жертва) такое? Ни падшие, ни ангелы так не действуют. Вонючки? Их технический уровень близок к нашему, они не смогли бы захватить корабль незамеченными. Чей-то агент с Земли? Мало ли какая страна могла вмешаться?
Нет. Я в это не верил. В происходящем была какая-то жестокая нечеловеческая логика.
Сделав по лестнице десять оборотов, я остановился, посмотрел вниз. Тёмное пятно на дне шахты было едва заметно. На самой лестнице чисто, никакой крови или следов борьбы.
И тишина. Фоновый звук механизмов, шорох воздуха из вентиляционных решеток и всё…
Я вздрогнул. Над головой пронзительно взвизгнуло. Пронеслась приглушённая, но явная тонкая нота. Полились стремительные, летящие звуки.
Блин! Да я же знаю эту музыку! Совсем недавно слышал! У Гиора она стоит вызовом на браслете, потому что он летает на «шмеле», а музыка так и называется: полёт шмеля!
И это скрипка, вот совершенно точно!
Я расхохотался и побежал вверх по лестнице. Ещё четыре оборота — и я выскочил на вторую пассажирскую палубу.
Тут всё было устроено иначе. Десять пассажирских кают шли по кругу, двери выходили на центральную площадку, через которую и шла лифтовая шахта. Площадка была чем-то вроде общей зоны, тут стояли диванчики и кресла, в отдельной стойке — кофемашина, посуда для чаепития. В общем, даже уютно.
Все двери сейчас были плотно закрыты. Но за одной пронзительно пела скрипка. Музыка была такая быстрая и заводная, что у меня плечи принялись подёргиваться.