Все равно находятся балбесы, которые пытаются развить нейронки выше пороговых величин, их ссылают на архипелаг Кергелен или острова Окленд — в зависимости от того, как много натворили. Кергелен, говорят, вообще жуть.
Однажды пакт попыталось нарушить какое-то маленькое европейское государство и вот это было совсем зря — решением ооновского триумвирата безопасности государство разделили на части, которые присоединили к более дисциплинированным соседям.
В общем, на Земле нет нейросетей, которые могут обрести целеполагание и начать поступать по своему разумению. Болван, особенно такой продвинутый, как болван-артист или болван-компаньон может вести себя как человек: трепаться на любые темы, советовать, помогать, отговаривать. Если он имеет дело с несовершеннолетним или больным человеком — то даже может его удерживать от опасных поступков.
Однако болван не может напасть на человека или отказаться выполнять прямой приказ, который никому не угрожает. И уж тем более он не способен двигаться после кодовой фразы моторного отключения.
Но дети-болваны смотрели на нас, улыбались и неторопливо выходили из-за стола.
Сказать, что я удивился — ничего не сказать. Болванов кто-то перепрограммировал? Но как? На дистанционное управление не похоже, под дистанционкой у них движения неуклюжие, значит нейросеть, но нейросети не бунтуют.
Падшие? Никогда они такого не делали! Даже в искины истребителей не пытались забраться!
— Миша, Мари! — Александр повысил голос, будто говорил с напроказившими детьми. — Что вы себе позволяете? Сядьте немедленно!
— Сашенька, не волнуйся, тебе вредно волноваться, — сказала Мари, улыбаясь. — Всё будет хорошо.
Болван-Миша молчал и шёл ко мне. Похоже, выбрал меня как самого опасного противника.
Я отступил на шаг. Вряд ли гражданские мне помогут. Писатель уже старенький, ему лет пятьдесят. А Петя хоть и молодой, но он же музыкант, разве музыканты умеют драться, тем более с болванами.
Так. Надо успокоиться.
Первое — на корабле случилось неслыханное, бунт искинов. Я не понимаю, как такое возможно, но если корабельный искин стал «сам себя вести», как это называют умники, то он легко мог перешить простенькие нейросети болванов.
И, выходит, устройство контроля в голову астронавта поместил болван.
Второе — передо мной сейчас два болвана-актера. Они слабые, это не корабельные андроиды. Если бы я умел хорошо драться, мог бы их в рукопашной поломать. Но я не боец-рукопашник, мы, конечно, всегда толкались и боролись в детстве, но не всерьёз, без всяких хитрых приёмчиков.
И третье, самое печальное — шокеры в перчатках вряд ли мне помогут. Искусственная кожа болвана хороший изолятор, не факт, что пробьёт.
— Чего вам надо? — спросил я болвана-Мишу, глядя ему в глаза.
Как ни странно, но болван остановился и сказал:
— Немедленно сядьте и успокойтесь! Смелость наша орбита!
Фраза была его. Мишкина, с самой первой книжки: «Коварное Каллисто».
Выглядел болван-Мишка как самый настоящий пилот. И голос был живой, и взгляд, и встрепанные волосы. А самый кошмар то, что я про него с самого детства читал книжки и смотрел мультсериал «Маленькие друзья ангелов» по книжкам Снегиря! Он для меня был… ну, словно настоящий. Словно друг, с которым в одной эскадрильи летаешь. Мне даже порой казалось, что в большей битве над Красным Пятном он меня прикрывал, а я его. И я почти верил, что Мишка смог высадиться на Ио и улететь, хотя никто на Ио не высаживался, проще и быстрее застрелиться…
Так что я кивнул болвану. И шагнул к стулу, как бы для того, чтобы сесть.
Видимо, нейросеть уверилась, что всё сработало.
Болван успел вскинуть руку, но не успел задержать меня, когда я вонзил кортик чуть ниже того места, где у человека грудина, а у болванов аккумуляторная ячейка. По лицу Мишки прошла судорога, голова затряслась… но он не отключился!
И ослабшая на мгновение рука болвана стала отжимать мою, вытягивая кортик из тела.
— Мы — вечность в движении! — сказал Мишка свою вторую коронную фразу.
Почему-то это меня привело в чувство.
Это не концертный болван, это болван-компаньон, у них есть резервная батарея!
Только вряд ли нейронка теперь позволит мне ударить болвана в поясницу.
Зато я сжимал стальной кортик, уже пробивший оболочку и замкнувший какие-то цепи. Сжав пальцы, я активировал разряд. Затрещало, под клинком заискрило жёлтым. Болван резко отшатнулся, но не упал.