— Что, и Эрих Хартманн есть? И Покрышкин, и…
— Да все там. У твоего клона шикарная компания.
Свят покачал головой. Положил фото на стол.
— Я подонок.
— Почему? — удивился мужчина.
— Я отправил ребенка на бойню.
— Во-первых, Свят, ты отправил свою копию! Дал ему возможность прожить собственную жизнь. Во-вторых, ты спасаешь всю Землю. В-третьих, пока у них не война, а учёба. Может и не дойдёт до войны, а? В-четвертых, там такая штука… в общем клонов будет целая линейка, конвейер, сознание их каким-то образом связано…
— Да знаю я про квантовую запутанность!
— Пока технология только обкатывается, но когда они начнут воевать, то будут, по сути, бессмертны. Я бы и сам не отказался, знаешь ли! Но Иерархия разрешила использовать процесс только для пилотов.
— Мне кажется, это ещё хуже, — Свят снова взял фотографию и долго всматривался в моё фото. — Ты понимаешь, что эти мальчишки и девчонки будут умирать, воскресать, снова умирать?
— И что плохого? Когда всё закончится, они будут по-прежнему молодые, при этом герои и богачи!
Свят вздохнул, встал, чуть перегнулся через перила беседки. Достал сигареты, закурил. Ничего не поделать, он такой, придётся терпеть…
— Не знаю я. Вроде, когда ты говоришь, всё разумно звучит, — Свят жадно затянулся. — Хоть бы говорить с ним разрешили, встречаться, брать на каникулы…
— Нет у них каникул, Свят. А говорят с ними их мамы, папы, братья и сестры.
— Нейросетка?
— Да.
Свят фыркнул. Произнёс задумчиво.
— Знаешь, меня одному жизнь научила. Она не прощает предательства.
— Кто она?
— Жизнь.
— И кого же ты предал?
— Себя! — рявкнул Свят. — Хочешь того или нет, я себя предал! Отправил себя-ребёнка как пушечное мясо… ангелам этим хреновым!
— Не богохульствуй! — одёрнул его собеседник.
— Ой, вот только не корчи из себя фундаменталиста! Я тебя как облупленного знаю! И все мы понимаем, что никакие это не ангелы…
— Ничего мы не знаем! Ничего!
Человек встал рядом со Святом и тоже закурил.
— Извини, — коротко бросил Свят.
— Проехали. Фотку заберу, не вправе оставить. А ты будь посдержаннее! Сейчас-то ты герой и молодец. Но официальную линию надо понимать и поддерживать! Начнёшь ругать Небесное воинство — быстро вылетишь из ВКС, самогон на даче гнать!
— Не самое плохое занятие, — задумчиво ответил Свят. — Хотел бы я посмотреть себе в глаза и попросить прощения.
— Вот этого делать не стоит, — твёрдо сказал его собеседник.
И всё опять померкло, закрутилось в тёмном водовороте времени и пространства.
Я лежал.
Это точно был я, мало того, что тело ощущалось детским, слабеньким, так ещё и макушка болела.
Впрочем, сейчас к голове прижимали что-то холодное и боль ушла, стало терпимой. А лежал я на чём-то мягком, тёплом, очень удобном, даже глаза открывать не хотелось.
— Какой славный мальчик, — сказал кто-то рядом. Голос был молодой, женский, приятный.
— Технически он не мальчик, ему двадцать, — ответил другой женский голос. Меня погладили по щеке. — Вырастет — будет сексуальный и брутальный.
— Сомнительный комплимент.
— А мне даже нравится, когда мужчина чуть грубоват. Не должен офицер вести себя как размазня.
— Маша! — строго сказала первая женщина.
Вторая рассмеялась и снова погладила меня по щеке. Я вдруг осознал, что лежу головой у неё на коленях.
— Да шучу я. Во мне борются материнские и женские инстинкты, но материнские однозначно побеждают. Может лет через десять…
— Вот сейчас обидно было… — сказал я, открывая глаза.
Я уже понял, кто это говорит. Девушки-танцовщицы, из группы «Астро-няни».
Моя голова лежала на коленях у рыженькой, невысокой, очень улыбчивой женщины. Конечно, она мне в матери никак не годилась, даже такому. Двенадцати-тринадцатилетний ребенок у неё вряд ли мог быть. Но взгляд у женщины действительно был очень добрый и теплый, материнский.
— Я поняла, что ты очнулся, — сказала женщина не смутившись. — Меня зовут Маша.
— А меня Святослав, — я присел. Маша убрала с моей макушки желтого резинового утёнка. Я посмотрел на него с удивлением.
— Мы залили внутрь воду, а потом заморозили, — объяснила Маша. — Нашли тут, в трюме, целый ящик всякой ерунды для ванн. Получилась хорошая ледяная грелка.
— Здоровый шишак? — спросил я.
— Угу, — Маша поморщилась. — До крови голову разбил, и шишка выскочила. Не трогай лучше! Я уже обработала.