Главный грузовой трюм — здоровенный цилиндр. Длиной он метров тридцать, шириной пятнадцать, в общем, есть где разгуляться. Решетчатые перегородки делят его на секции, но в целом он приспособлен и для того, чтобы работать в невесомости, и для того, чтобы удерживать груз при маневрах. Мы вышли из коридора в передней (а сейчас — верхней) части трюма, на небольшую решетчатую площадку.
Глубоко под нами, на дне трюма, то есть на торцевой стене, сейчас выступающей в качестве пола, было смонтировано нечто.
Как его описать?
Ну… представим, что на каком-то большом складе электроники решили построить рождественскую елку из того, что залежалось: процессоров и микросхем, аккумуляторов и блоков питания, плашек памяти и дисковых накопителей, потом украсить её трубками систем охлаждения и проводами.
Устройство работало — мерцали светодиоды, шёл вверх тёплый воздух. Рядом с железной ёлкой стояли братья Марио и три болвана.
Я наклонился и посмотрел на непонятную конструкцию. Потом на Арно.
— Ты сможешь спуститься, Святослав Морозов? — спросил он.
Отвечать я не стал, а принялся спускаться по решетчатым переборкам. При низкой силе тяжести это было несложно, но время от времени баржу потряхивало.
«Ёлка», впрочем, стояла крепко.
Лефевр двигался за мной, очень быстро и ловко. То ли он был очень опытным астронавтом, навидавшимся всякого, то ли в соединении с искином обрёл повышенную ловкость. Скорее, второе — в какой-то момент Арно резко догнал меня, обхватил, прижал к решётке — и в следующий миг корабль сильно тряхнуло.
— Нейросеть предупредила о неизбежном рывке, — сообщил он.
Через минуту мы спустились на дно трюма.
Болваны и фокусники стояли всё так же неподвижно, покачиваясь при рывках корабля. Я посмотрел на того брата Марио, что помоложе. У него была такая пышная шевелюра, что я не увидел шунт.
Но взгляд был слишком пустым, чтобы сомневаться.
У второго шунт был виден, а взгляд такой же спокойный и пустой.
— Твари! — закричал я на Лефевра. — Вы их тоже зомбировали?
Арно моргнул, глядя на меня.
— Выхода не было. Требовались руки для точной координации действий. У них очень хорошая точность движений.
— Потому что они фокусники! — крикнул я и толкнул Арно в живот. — Они людей радуют!
— Обманывая, — заметил Лефевр. — Но не надо беспокоиться. Мы удалим шунты.
— Когда?
— Прямо сейчас. Когда ты начнёшь диалог. Попрошу после этого удалить мой шунт, чтобы пилот Лефевр смог управлять баржой. К настоящему моменту я остался последней биологической единицей экипажа, подключенной к сети. Габриэль Ренар убил всех.
Я как-то сдулся от этих слов. Замотал головой.
— Почему? Вы не смогли ему помешать? Он такой крутой, да?
— Мы могли его убить, — сказал Арно спокойно. — Поскольку вы не принадлежите к народу, то возможность существует. Но мы поняли, что это будет плохим фактором для начала переговоров. В силу различия психологии вы болезненно воспринимаете такие действия.
Против воли я нервно рассмеялся.
— Да? Так, значит? То есть Ренар убил десять человек, а вы его не остановили, чтобы человека не убивать? Ну спасибо! А может стоило убить Ренара, чтобы сохранить десять жизней?
— Это сложный вопрос, — Арно кивнул. — У нас нет однозначного ответа. В такой ситуации лучше выбирать невмешательство.
Дебилы. Всё-таки все нейросети — дебилы!
Но с другой стороны…
Я вспомнил старые документальные кадры, как автомашины с нейроуправлением давили людей на улицах. Одна выехала в Кенсингтонский сад, это в Лондоне, на Земле. И понеслась на детскую площадку… изображение на экране заблюрили, но понятно, что произошло.
А самым ужасным было лицо водителя, пожилой женщины, которая сидела внутри машины, дёргала руль, орала, пыталась отключить нейросеть, а потом просто закрыла лицо руками и сидела так до самого конца, до того момента, как машина разогналась и врезалась в стену, убив и её саму.
Да, нейросети тупые. Но такими они и должны оставаться.
— С кем я должен говорить? — спросил я. — И как?
Арно показал на подрагивающую от рывков корабля конструкцию. С нашей стороны в ней было что-то вроде углубления, выемки между здоровенным изотопным генератором, видимо снятым с самой баржи и целой стойкой процессорных блоков. Пространство было затянуто оголенными проводами, топорщащимися тонкими иглами внутрь, образующими небольшую камеру с узким проходом. Экранов никаких не было, и динамиков я не видел, но почему-то не сомневался, что эта штука сработает.