— Войди сюда. А мы начнем удалять шунты у людей-фокусников. Есть около пяти минут относительной стабильности, мы перегрузили управляющие контуры двигателей.
— Постой, — сказал я. — Как потом удалить твой шунт?
Лефевр постучал по шунту пальцем.
— Сильно потяни на себя, одновременно поворачивая, потом резко дёрни. Травма будет минимальна. Отверстие желательно заклеить пластырем. Потом врачи могут оказать всю необходимую помощь и реабилитацию.
— А если не смогу? — спросил я.
— Сможешь. Первый шунт врачу Клэр Видаль сумел установить сервисный болван. Это было рискованно, но удалось.
— Уроды, — сказал я всё-таки.
И шагнул в камеру внутри подрагивающей горы электронного хлама.
Тут сильно пахло озоном.
Почему-то все звуки отдалились, будто меня окутало ватой. И мир вокруг камеры будто выцвел, потерял яркость и цветность.
На кончиках проводов задрожали искры. Что-то тонко зашипело на самом пределе слуха.
— Ну, — сказал я. — Тут я, на связи! Святослав Морозов, сигма-один. Давайте поговорим.
Глава 12
Когда я попадал в сознание своей основы, всегда был какой-то резкий рывок. Мгновение темноты перед мгновением света. А сейчас перед глазами будто сгустился туман, закрывающий стены трюма и собранное из процессоров и трубок устройство. Мир расплылся, превратился в мутное марево — и вновь собрался вокруг меня.
Только уже другой!
Я стоял на заросшем травой лугу. Над головой было голубое небо, в котором пылало яркое белое солнце. Я медленно обернулся. Ничего вокруг, до самого горизонта.
— Эй… — пробормотал я. — Что это…
Я был собой — не летчиком Святом. Во-первых, слишком хорошо чувствую тело и управляю им сам. Во-вторых, я в парадке Небесного Воинства.
А вот что странно — возраст у меня какой-то… невнятный. Не двенадцать, как после отброса в дитячество. И не двадцать, как могло быть. Скорее — лет пятнадцать, шестнадцать.
Почему?
— Привет.
Я снова посмотрел назад. Мгновение назад там никого не было. Сейчас стоял невысокий рыжеволосый парень, старше меня, вот ему, пожалуй, лет двадцать с небольшим. На нём были свободные травянисто-жёлтые штаны чуть ниже колен и яркая рубашка, которую будто забрызгали всеми цветами радуги.
— Где мы? — спросил я.
Рыжий успокаивающим жестом поднял руку.
— Сейчас всё объясню. Главный вопрос — где? Тебя не интересует кто я?
— Это реальность?
Парень осмотрелся. Спросил, будто с иронией:
— А твоё мнение?
Я подпрыгнул. Провёл босой ногой по траве.
Покачал головой.
— Я не в своём теле. Тут всё выглядит как на Земле, но сила тяжести скорее лунная. Солнце белое, а оно такое только из космоса. Трава не мнётся, а должна. Это иллюзия. Виртуальная реальность?
Парень кивнул.
— Хороший анализ. Это пространство, созданное прямым контактом наших сознаний. Я, кстати, вижу солнце жёлтым. Никакой травы здесь нет. А ты выглядишь для меня совершенно иначе.
— Как… — я запнулся и не произнёс «вонючка». — Как один из Народа?
— Да. А я выгляжу для тебя как человек?
— Всё верно, — подтвердил я. — Ты молодой человек, только одет слишком ярко. Так принято у Народа, да?
— Мы видим себя такими, как ощущаем сами, — сказал рыжий. — А чужой образ воспринимаем… — он задумался, подбирая слова, — улавливая некую суть личности и придавая ей форму. Мне ты кажешься ровесником в праздничных церемониальных одеждах.
Я кивнул.
— Теперь нам проще общаться, — рыжий удовлетворённо кивнул. — Догадываешься кто я?
— Ты — переводчик Народа, — сказал я.
— Да. Мы встречались. Я — Харгунт Муг’ур. Говорящий многими языками. А ты — Святослав Морозов. Славящий святой холод.
Я невольно улыбнулся.
— Пусть так. Для чего это всё? Почему было просто не поговорить?
— Это единственная возможность говорить приватно, — ответил Харгунт. — Ангелы и демоны ведают всё, кроме того, что у нас в голове. Наши мысли для них закрыты. И этот канал связи — тоже закрыт.
— Ради этого вы захватили корабль? Убили людей?
— Мы не планировали никого убивать, — Харгунт вздохнул. — Мы уже понимаем, что вы крайне тяжело переживаете гибель отдельных индивидуумов.
— Подожди! — я остановил его. — А вы? У вас что, коллективный разум?
Харгунт явно удивился.
— Нет, что ты! Коллективный разум разрушает личность и убивает свободу!
— Да вы помешаны на свободе!