Теперь я смотрел на Джея как на крупного, но всё же мальчишку. И он это чувствовал, и потихоньку злился, хоть и не показывал. Сама его злость тоже была смешной, детской, и мне почему-то становилось смешно.
Анна и Хелен… тут совсем беда! Нас с ними всё время мотало из тушки в тушку, иногда моя оказывалась повзрослее на пару лет. Но девчонки растут и взрослеют быстрее. И я на них так всё время и смотрел… как на старших.
А сейчас со мной за столиком сидели две малявки, отчаянно пытающиеся играть во взрослых. При мысли о том, как мы раньше друг на друга поглядывали и дурачились, мне становилось совсем неловко. Я вдруг чётко осознал, что Анна в меня влюблена. Давно. Может даже с Луны. И на Хелен она злилась оттого, что та успела в синюю эскадрилью раньше, так что Анна пришлось пойти в зелёную. И вообще, она сейчас совсем не в своей тарелке, не знает, как на меня смотреть и как разговаривать.
Вот с Хелен чуть проще. У неё начали возникать какие-то обрывки прежних воспоминаний. Но и та, исходная личность в ней жила. В результате Хелен существовала в какой-то своей, удивительной реальности, где мы сразу и космические пилоты середины двадцать первого века, и мальчики-девочки в заколдованном царстве фей в начале двадцатого. Моё стремительное превращение из мальчишки во взрослого мужика её ничуть не удивило, хотя и смутило.
И только Эрих, вот ведь удивительно, ничуть моим взрослением не озаботился. Он всегда был мелкий, даже в свои физические девятнадцать. А головой, такое ощущение, что наоборот, старый. Меня он не любил ни капли, но я его сильно интересовал. И как я выгляжу ему было плевать. Он всё пытался разглядеть во мне что-то, чего я сам не замечал.
Так что я и общался больше всего с ним.
Ну и с Борей, конечно.
Вот Боря тоже не испытывал ни малейших комплексов. Разве что загрустил, что не присутствовал при таком приключении. А так… выслушав мою историю, он поковырялся в носу (уверен, что нарочно, он слишком демонстративно выпячивал своё физическое малолетство) и сказал: «Ну, ты оттянись, что ли. Не будь дураком! А то скоро погибнешь и снова прыщи и комплексы, комплексы и прыщи. Нужен будет совет — спрашивай».
Истинную ситуацию с Борей знало только высшее руководство базы. Пилоты считали его реальным лётчиком, а не обретшим самостоятельность альтером. Так что Боре нашли совсем уж детскую форму, по образцу нашей лунной, в ней он и сидел за столом, болтая ногами, обзываясь, канюча и прочими способами изображая из себя дитятю.
Интересно, а как можно назвать мою ситуацию? На Каллисто скорее всего было бы «взрослячество», по аналогии. У нас жаргон сильнее опирался на русский язык.
Здесь, на Титане, где попадание в малолетнее тело называют «стоком» или «попал в сток», наверное, прижился бы термин «степень».
А что? Русскими словами тоже круто — «остепенился»! Есть ведь такое слово, и значение подходит! А по-английски? «Degree» или «power»? На той смеси языков, которой мы обычно общаемся, и которой придумали ироничное название «вавилонский язык», тоже смешно выйдет. «У него дигридация…» «Повернулся на днях».
— Свят…
Я посмотрел на Анну. Вышло неловко: я смотрел сверху вниз, хотя она держала спину абсолютно прямой и, кажется, вытягивалась.
— Попробую шампанского? — спросила она заговорщицки.
Я оглянулся, подвинул к ней бокал.
Ей ведь двадцать лет, какие претензии?
Анна сделала большой глоток. Героически соврала:
— Вкусное.
— Ага, — сказал я.
Анна вернула бокал. Помолчала.
— Вру. Думала, оно слаще будет.
На языке завертелось фраза о том, что дети любят сладенькое и лучше ей выпить лимонада. Но я промолчал и заслужил одобрительный взгляд Бори. Он даже когда сам по себе, всё равно догадывается, что я собирался ляпнуть глупость.
В зале тем временем становились все веселее и шумнее. Джаз-банда по своей инициативе притащила инструменты и принялась играть, отпустив пару шуточек о том, что главная цель джаза — услаждать слух в ресторанах. Пилоты постарше то ли договорились, то ли под шумок запутали болванов и им притащили пива, а девушкам и шампанского. Потом музыканты заиграли какой-то медляк, свет убавили и морпехи принялись танцевать — мужчин среди них минимум три четверти, так что за каждой женщиной выстроилась очередь кавалеров, жаждущих танца. Офицеры большей частью остались за столом — им принесли холодный чай, и они пили его из прозрачных турецких стаканчиков. Кстати, у нас на Каллисто у офицеров был такой же обычай…