Трусцой двигаясь к лагерю, разбитому у пальмовой рощи, Квазимодо хладнокровно подумал, что вряд ли господин сотник вернется в Скара. Поход нелегкий – оступится господин офицер, в воду свалится, на колючку сядет, а то еще какая-нибудь дикарская стрела в затылок угодит.
Колеса повозок поскрипывали по песчаным колеям. Отряд двигался быстро. Окраина города и застава давно остались позади. Солдаты и носильщики шли налегке – пока вся поклажа лежала на телегах. Квазимодо шел рядом с повозкой, на которой торчала станина легкого эвфитона. Старался держаться с наветренной стороны – над парой лошадей вилось облако кусачих мух. Упряжкой правил сонный «желток». Подбородок у возницы был густо изъеден соком нутта. Вожжи того и гляди выпадут из рук. Цепочка солдат двигалась вдоль обеих обочин, прикрывая повозки. После первых боев в городе никаких нападений на силы Объединенного Флота не происходило, но порядок есть порядок. Господин сотник никаких послаблений не допустит.
Солнце припекало, но особой усталости Квазимодо пока не чувствовал. В руке копье, на поясе обычный морской шеун.[11] Слава богам, морская пехота вооружена полегче, чем солдаты. У тех на поясах одинаковые грубоватые и увесистые броарды,[12] в руках тяжелые копья с листьевидными наконечниками. Щиты пока сложены на повозки. Шуточки и подначивания по поводу появления приметного Квазимодо уже прекратились. Искалеченная рожа нового товарища перестала быть интересной новостью. К насмешкам молодой вор привык – разнообразием юмор что флотских, что армейских остроумцев не отличался.
Отряд перешел небольшую речушку. На прибрежном холмике торчал сотник. Оглядывая подчиненных, не упускал случая дать отеческий совет:
– Подтянитесь, свиньи вислоухие! Ты, жирный, если будешь так плестись, вечером у меня родишь. Блевун позорный! И дайте по яйцам этому вознице желтобрюхому. Вожжи, небось держит, а не бабу за уши. В первый день плетей попробовать захотели?
Солдаты старались принять бодрый и воинственный вид. Испуганная группа пока бездельничающих носильщиков перешла на легкую рысцу. Квазимодо тоже подтянулся, уложил, согласно уставу, древко копья на правое плечо. Жизнерадостно приподнял подбородок. Не слишком это помогло.
– Ты что лыбишься, урод беззубый?! Я тебе где приказывал находиться? Что ты гуляешь вдоль колонны, как девка у трактира?
– Согласно походному порядку, нахожусь у орудия, господин сотник. – Квазимодо показал на укрытый тканью эвфитон.
– Ты мне не бреши, полуморда рачья. Где Филин?
– Я здесь, господин сотник, – поспешно отозвался отставший солдат.
– Что, тоже погулять по бабам любишь? Завтра – в головной дозор. Проветришься, шлюхин сын.
– Да я рядом с этой Квазимордой идти опасаюсь, господин сотник. От него воняет, а на морду и смотреть стремно.
– Мне что, ему пудру купить? Не поможет. А тебе, если такой нежный, нужно было в королевские сучки идти, а не на флот. И пасть свою навсегда закрой. Ты теперь с этой полурожей в брачных отношениях. Спите вместе – жрете вместе. Скажи спасибо, что супружеский долг не заставляю исполнять.
Солдаты по соседству заржали.
– Чего веселитесь, жратва змеиная? – немедленно заорал сотник. – Вам здесь не балаганное представление. Быстрее копытами шевелите, улитки безмозглые.
Воинство немедленно заткнулось и ускорило шаг.
Сотник Глири орал на кого-то уже в хвосте обоза. Колонна заметно прибавила ходу. Даже лошади быстрее передвигали ногами.
Филин древком копья пихнул Квазимодо пониже спины:
– Ты что товарищей подставляешь, харя треснутая? Это тебе не на флагмане бока отлеживать. Здесь за такую болтовню можно и в последний глаз получить.
– А ты сам что хлебало разинул? Сотника не заметил? Лучше медуз из глаз своих пучеглазых повыковыривай да смотри в оба.
Глаза у Филина действительно были навыкате – большие, водянистые. Кто-то из солдат, идущих позади, засмеялся.
– Вечером разберемся, недоносок плющенный, – предупредил Филин.
– Если не обделаешься до этого времени, окунь снулый, – согласился Квазимодо.
Филин сплюнул и демонстративно принялся поправлять вылезшее из-под ткани чехла ложе эвфитона.
Вскоре отряд остановился на обед. Квазимодо сидел, хлебал жидкую похлебку. Куски жилистого мяса приходилось выбрасывать. Разжевывать такие составляющие варева вор не рисковал. На деснах и так частенько начиналось воспаление. На корабле Квазимодо спасался отваром коры крысолюбки. В походе с приготовлением лекарства придется сложнее.
– Ишь, и котелок у него свой, – заметил Филин и пнул ногой мешок одноглазого парня. – Вещей-то набрал. Небось все зеркала да помада?
– Не-а – тащу порошок пучеглазых членососов отпугивать. Ловко ты у Глири разрешение у меня под бочком спать выманил. Только не обломится тебе ничего. Я блондинок с сиськами трахать предпочитаю, – оповестил Квазимодо.
Солдаты, сидящие вокруг, заухмылялись.
– Я ведь тебе морду разбить и прямо сейчас могу, – предупредил Филин.
– Это конечно, – согласился одноглазый парень. – Морда у меня и так уже разбита. Хочешь эту заслугу себе приписать? Вот будет чем перед другими «феями» похвастаться.
– Пасть тебе порвали, а язык зачем оставили? – с угрозой поинтересовался Филин.
Квазимодо поудобнее подтянул под себя ногу. Видно, драки не избежать. Но тут свару прекратил десятник – пожилой, лет тридцати, моряк из Конгера:
– Отстань от него, Филин. Сопляку и так в жизни досталось. А ты, парень, здесь самый молодой. Уважение к старшим имей.
Квазимодо смолчал. Уважение… Лохи они здесь все. Ладно, через горы перевалим, а там пути-дороги разойдутся.
Солдатам раздали горький чай-отвар. Вроде бы – лечебный, от лихорадки. Большинство воинов тайком выплеснули содержимое кружек. Квазимодо, морщась, выпил до дна. К лекарствам и вообще всему лечебному парень относился с почтением.
Отдохнуть толком не дали. Прозвучала команда строиться. Заняв место у своей повозки, Квазимодо принялся обдумывать, какова же истинная цель отряда.
Три десятка солдат, почти все с кораблей группы «Юг». Про них все понятно – охрана и прикрытие. Два эвфитона на повозках – орудия легкие, удобные в транспортировке, но ни для осады, ни для серьезной обороны не пригодные. Почти полусотня «желтков» – эти заменят лошадей, когда нормальная дорога кончится. Десяток моряков – вот их для подъема и разборки корабля маловато. Да и какой может быть по-настоящему интересный корабль так далеко от моря? Скорее всего байка для отвода глаз. С другой стороны – на повозках везут лодки-скрадухи. Вещь ценная, дорогая. До службы на «Эридане» Квазимодо и не подозревал, что бывают такие хитроумные и удобные челны. Разбираются в два счета. Втроем такую лодку куда угодно затащить можно. Значит – большой воды не миновать. Может быть, отряд за сокровищами идет? Затопили серебро где-то, а теперь под охраной достанут. Тогда стоит на обратном пути вместе с отрядом перевалить горы, а потом уже подсуетиться…
Квазимодо ожесточенно почесал вспотевший затылок. Не затем ты по жаре непонятно куда прешься. Хватит с тебя серебра. Ты себе новые зубы ищешь.
В существование волшебных лекарей по ту сторону гор сейчас верилось еще меньше. Ноги начали ныть. Рубаха промокла от пота. Солнце пекло как ядовитый дракон. Хорошо бы намотать на голову платок. Когда-то Квазимодо научили делать повязку-тюрбан. Шелковый хвост платка тогда слегка прикрывает искалеченную щеку. Удобно и даже по-своему красиво. Но ведь Глири, сволочь такая, мимо не пройдет. По-бабски ходить бойцам не положено. Придется пока в морском колпаке щеголять.