Тая спустилась на первый этаж и заглянула к вахтерше:
– Доброе утро, Тамарочка Львовна. Можно мне ключ от душевой, если вы еще не открыли?
Тучная пожилая женщина с волосами цвета баклажана поднялась с кресла.
– Доброе, ранняя пташка. Не открывала еще. Таня, верно? – комендантша взяла из коробки ключ и протянула Тайке.
– Тая, – улыбнувшись, поправила та. – Я быстренько. Не переживайте.
– Ну, давай, давай, – Тамара Львовна села на свой комендантский «трон» и щелкнула пультом.
Тая спустилась на этаж ниже и повернула ключ в замочной скважине.
«М-да, тот, кто думает, что в мужских туалетах и душевых грязно, точно никогда не бывал в женских», – подумала она, заходя внутрь.
До тех пор, пока не заселилась в общежитие, Тая считала, что девушки – это эталон чистоты и опрятности. Но как же она ошибалась.
– Боже, как ярко женскую сучность, – Тая заглянула в раковину и поморщилась, – точнее, сущность показывают места общего пользования вроде душевых! Фу!
Неубранные волосы в сливах, забытое нижнее белье и средства личной гигиены. Б-р-р. А девочки-то вовсе не все принцессы, как может показаться со стороны. В такие моменты начинаешь особо ценить свою домашнюю ванну, которую бабушка драит каждый день. Бедные уборщицы, как же им непросто работать в общежитиях.
Как Тая и предполагала, никто из представительниц прекрасного пола не захотел вставать в такую рань в единственный выходной. С закрытыми глазами она долго стояла под душем, наслаждаясь каждой клеточкой тела.
Выйдя из душевой, закрутила волосы в полотенце, уложила его улиткой, набросила легкий халат, подхватила сумку с мыльно-рыльными принадлежностями и зашлепала мокрыми тапочками по лестнице.
Тамары Львовны на своем посту не было. Она с кем-то беседовала у входной двери. Тая подошла ближе, чтобы вернуть ключ. Ранним посетителем оказался уже знакомый ей Тоха.
– Ну, теть Тома, милая, меня ждут. Неужели вы не дадите юному уму позаниматься математикой, – разливался сладкими речами он.
– Нет и еще раз нет, Антон. Тоже мне математик нашелся. Это в шесть утра-то? Сказки рассказывать другим будешь, – комендантша была непреклонной.
– Ну, Томочка Львовна, вы же меня знаете, – продолжал умасливать женщину Антон.
– Не положено. К кому ты вообще пришел заниматься в такую рань? – она буквально хохотнула на слове «заниматься». – Все спят!
Тут Антон увидел за ее спиной Таю, сощурился и ткнул пальцем.
– К ней! Она не спит, видите. Потому что меня ждет.
Тамара Львовна обернулась и вопросительно посмотрела на студентку. От такой наглости Тая опешила. Антон немигающе смотрел в глаза. Но в них Тая не видела просьбы подыграть ему. Отнюдь. В этих сверкающих глазах читался приказ.
Тая надменно посмотрела на молодого человека и громко сказала:
– Тамара Львовна, я вообще впервые вижу его. Возьмите ключ. Вот.
И она гордо развернулась и пошла к лестнице, пропуская мимо ушей дальнейший разговор комендантши с Антоном.
…В электричке было многолюдно и шумно. Дачники-пенсионеры наперебой хвалились огородными достижениями и делились советами по подготовке растений к зиме. Рыбаки обсуждали лучшие места клёва. Туристы с огромными рюкзаками на плечах и велосипедами в тамбуре обменивались впечатлениями.
Эта пригородная ветка всегда была перегружена, независимо от времени суток. Но по утрам и вечерам народу было особенно много. Кроме пассажиров по вагону то и дело сновали туда-сюда наглые продавщицы всякой мелочи да спивающиеся мужики с аккордеонами и гитарами в руках.
Из Тайкиного города в Минск подобные электрички следуют несколько раз в день. Но, даже несмотря на то, что они гораздо дешевле автобуса, Тая предпочитает добираться в столицу на «пазике». А иногда можно и шикануть: поехать на большом международном автобусе, который периодически следует через ее городок из Москвы.
В детстве Тая стала свидетелем неприятной картины. Когда она вместе с папой ехала в электричке, двое изрядно подпитых громил напротив затеяли разборки прямо рядом с ними. Маленькой Тае стало очень страшно от пьяной ругани. Папа тогда взял ее за руку, собираясь перейти в другой вагон. В какой-то момент один из алкашей набросился на другого с кулаками. Второй грохнулся прямо перед испуганной девочкой, перепачкав ее новенькие ботинки кровью. Папа поскорее унес Таю в другой вагон. С тех пор в ее голове навсегда засел страх ездить в электричках одной.