И все. Тая ожидала встречный вопрос, но оказалась недальновидной. Данте не спросил.
«Ему не интересно? – огорченно подумала Тая и согрела дыханием озябшие пальцы. – Напридумывала сама себе, а потом ожидаешь от человека», – укорила она себя за излишнюю чувствительность.
– Ну, что? Идем дальше? Не хотелось бы, чтобы ты не успела в общежитие до закрытия. Тамара Львовна этому не обрадуется.
«Так, значит, ты все-таки из общежития? – осенило Таю, но она тут же задумалась: – Тамару знает! Нет, не может быть, чтобы он, тщательно маскируясь, выдал себя такой мелочью».
А Данте словно видел ее насквозь и считывал мысли.
– Ага! Знаю, о чем ты сейчас подумала.
– Настолько предсказуемая?
– Нет, просто я догадливый. Итак, следующая точка находится совсем рядом. Дойдешь быстро, не успев отморозить нос.
Через короткое время Тая стояла у парадного входа в театр. Последние дни декабря – самое оживленное время для театров, цирков и музеев. Школьников со всех регионов страны во время каникул возят на спектакли и новогодние елки. А туристов, желающих в предновогодней суете окунуться в культурную жизнь, еще больше, чем ребятишек. Неудивительно, что у театра творился полный аншлаг.
Тая подошла к афишному столбу. «ВОРОН» По одноименной пьесе Карло Гоцци. Премьера!»
– В этом театре состоялся мой первый актерский дебют.
– Что?!
– Мама мечтала там работать. Но ни соответствующего образования, ни навыков у нее не было. Устроиться все-таки удалось – гардеробщицей. Пойти учиться в университет не могла: только-только родился я.
– Ничего не понимаю. Как ты тогда попал на сцену, если был совсем ребенком?
– Однажды за день до премьеры заболел один из актеров – сын режиссера. Это была первая постановка режиссера, и отказаться от нее он просто не мог. Нужно было срочно искать выход. Мама рассказывала, как он вопил на весь театр: «У кого есть ребенок? Одолжите ребенка на завтра!». Ну, меня и одолжили.
– Но ты же был совсем маленьким!
– Так я же не играл там. Просто потопал молча по сцене, посидел на руках у какой-то тети актрисы и все. Но сам факт! Мама очень гордилась. Фотографировала каждое мое движение, а потом разослала снимки всем родственникам, хвастаясь. До сих пор эти фотографии в альбоме хранит. Твоя мама, наверное, тоже гордится тобой?
Тая задумалась: стоит ли рассказать ему о своих непростых отношениях с матерью? Поделиться с незнакомцем чем-то важным проще, чем с близким человеком: тот может уйти из твоей жизни в любой момент и забыть все сказанное, а близкий будет помнить всегда. Но Данте не был обычным незнакомцем. За короткое время он стал хорошим другом.
– Это вряд ли.
– Почему так считаешь?
– Мы с мамой в плохих отношениях. Она ужасный человек. Не спрашивай почему, ладно?
– Ладно, – отражает Данте и спустя секунду добавляет: – А папа? Он-то уж точно должен гордиться!
– Папы не стало несколько лет назад.
– Извини. С ним ты ладила?
– Да. Он был хорошим человеком. Но болезнь не выбирает, кого забирать.
– У тебя остались воспоминания, которыми бы хотела поделиться?
Воспоминания – это единственное, что у нее и осталось. Их, к счастью, или, к сожалению, никто не мог отобрать.
– Да. Я до сих пор виню себя за то, что нагрубила и не извинилась. Всю жизнь папа мечтал побывать в Италии. Жили мы небогато, так что речи о таких поездках и быть не могло. И вдруг незадолго до смерти он поехал в какой-то дорогущий белорусский санаторий. Я не знала, что папа болел, мне не говорили. Накричала на него, что он не позволил себе осуществить давнюю мечту, а потратил деньги на какой-то дурацкий санаторий. Отказывалась разговаривать и упрямилась. А вскоре папа умер.
– По правде, я ожидал услышать веселую историю, – признался Данте.
– Такая вот я, да! Упрямая, прямолинейная и безрассудная. Если ты думаешь, что я без изъянов, то это далеко не так! – выпалила Тая.
– Все мы неидеальны. Но что, если все лучшее скрывается внутри твоих недостатков?
От нахлынувшего воспоминания Тая вздрогнула и заторможенно уставилась на афишу. «ВОРОН». Совсем как ее фамилия. Папина фамилия. Воспоминания о нем, о матери давили все сильнее, и тяжесть в груди уже ощущалась физически.