Отпустив киберофицианта, ронин прошел через зал к отделению связи. Зашел в одну из прозрачных кабинок и подключил свой коминс к компорту: ничего криминального, человек, к примеру, решил снять полную информацию по мирам и объектам, где нуждаются в его услугах, чтобы личный коминс выбрал для него самый оптимальный вариант.
Теперь немножко поколдуем. Документы как таковые вольным проходчикам иметь необязательно — поголовно космические бродяги, и условия работы у них такие, что никакие бумажки и даже пластиковые карточки у них долго не держатся. Трудно учитывать вольных «кротов». Особенно, если они того не хотят. По этому здесь главное — информация с базы учета кадров и личный номер.
Эту–то информацию он сейчас и собирался задвинуть в систему. И в соответствии с ней она сама выдаст им новые документы взамен якобы утерянных, сверившись для начала с основной гражданской базой , а там их новые данные уже есть, — и запросив картотеку охраны правопорядка, где ими, естественно, и не пахнет.
«Ох, чую, кончится скоро эта малина: зачастил я в последнее время на заповедные госсервера. Того и гляди, в ответственных инстанциях пробудятся от счастливых грез и раскусят эту мою эксклюзивную фишку…» — подумал ронин, покидая основную базу. По окончании операции высшего хакерского пилотажа состряпать подложные накладные не составило большого труда: груз «Минотавра» теперь проходил как экспериментальная контрольная аппаратура, облегчающая первую стадию отсортировки руды.
Выправив документы, ронин вернулся к бару. Еще издали окинул своих бойцов придирчивым взглядом — вроде все о'кей. Сидят, питаются. Выглядят со стороны даже лучше, чем он опасался. Только вот Жен, бедолага, держит вилку двумя пальчиками: руки–то она испачкала, но каково же теперь ей, помешанной на дезинфекции, этими руками есть?.. Рунге наблюдает за ней умильным взглядом. Хорошо, если только Рунге. Граберу, тому точно не до Жен — опрокидывает стопку, успел, спиногрыз, заказать себе спиртного.
Ронин решил здесь дольше не задерживаться. Взял в автомате на вынос порцию еды, запаянную в пластик, и упаковку с банками пива: чтоб было чем заняться в машине в ожидании очереди на отправку.
Усаживаясь рядом с Жен, сказал тихо:
— Вилку зажми в кулак.
Она было послушалась, ковырнула один раз и брезгливо отложила вилку:
— Я, кажется, уже наелась.
Остальные тоже доедали. Можно было уходить, как вдруг поблизости раздалось:
— Гляди–ка, Несквик, какие ручки! — Громко, на весь бар, так что все присутствующие обернулись поглядеть. Жен быстро спрятала руки под стол.
Говорил один из тех двоих, что сидели за столом справа: молодые проходчики, потертые, но еще не обкатанные каторжным трудом до состояния полного отупения и заторможенности. Кровь, стало быть, пока еще играет, и девушки за живое трогают. Даже такие крокодилицы, какой стала Жен после сегодняшнего «косметического сеанса».
Только таких проблем нам и не хватало. Предчувствие, похоже, его не обмануло.
— Уходим, — сказал ронин, вставая. Тем временем и Несквик решил высказаться:
— Да–а–а. Такими ручками грех вкалывать. Только держаться за большой… и отбирать всю зарплату.
Ронин медленно развернулся к говорившему, оценивая степень опасности, решая про себя — стоит ли соскальзывать на «бросок». Несколько секунд они мерились взглядами, потом молодой «крот» отвел глаза, заерзал, уронил ложку и полез за ней под стол. Вот так. И слов не надо. Как ни маскируйся под крысу, а все–таки волк. И мелкое зверье это чует. Ронин перевел дыхание, несколько расслабляясь и уже считая инцидент исчерпанным — остается только спокойно покинуть помещение, как вдруг…
— Немедленно извинитесь перед женщиной! — Рунге, вскочив, вперился взглядом в соседний стол, под которым исчез осквернитель женского достоинства. «Триплексы» сверкают, парик растрепался. Вот дьявол! Старый хрыч, оказывается, тоже успел заложить за воротник: вон и пустой бокал возле тарелки отсвечивает. Из–под стола вынырнула взлохмаченная голова с округлившимися глазами.
— Что–о–о?!!
Рунге шагнул вперед: цыплячья грудь колесом, подбородок вздернут:
— Я требую, чтобы вы извинились!
* * *
Того, что произошло потом, даже я уже не мог бы предотвратить: Несквик, всхрапнув, окончательно выпростался из–под стола и, свалив стул, кинулся на профессора. А значит, скандала не избежать. И в «бросок» поздно, и вся конспирация летит к чертям собачьим. Это промелькнуло у меня в голове за ту долю секунды, пока я сместился чуть вперед, закрывая хрыча. Встретил «крота» качественным прямым в челюсть, но в бой тут же ринулся его дружок, за ним повскакала и вся их партия, расположившаяся за столиками поблизости.