— То и значит! После того, как ты рассказал нашим одноклассникам, что я якобы переспала с тобой буквально через месяц знакомства, они встретили меня в классе с какой-то глумливой карикатурой, не забывая при этом насмехаться над моей доступностью и обзывая последними словами, среди которых «шлюха» было самым безобидным! Ты хоть можешь представить, какие острые языки у подростков?
— О господи! — проговорил Влад и ухватился за руль обеими руками, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. — Ксюша, клянусь, я никогда никому не говорил ничего подобного! Это какая-то ошибка! Ты поэтому ушла из школы? Я искал тебя! Приходил к тебе домой, но твоя мать выставила меня и сказала, что ты уехала в другой город, к тетке, доучиваться и готовиться к поступлению в ВУЗ.
— Влад, хватит врать! Сколько можно делать мне больно? За что ты так со мной? — на глазах девушки заблестели предательские слезы. — Они нарисовали мою татуировку! Только ты знал этот секрет!
Мысль о том, что Влад искал встреч с ней, стала для девушки открытием. Неужели это правда? Почему же мама ничего не рассказала?
— Я… — и вдруг до мужчины дошло.
Казалось, что в этот момент из его легких выбили весь воздух.
— Ксюша, дорогая, прости… Я не единственный, кто знал об этом… Я рассказал о ней Антону, — покаянно признался он.
— Что? Зачем? Это же личное, Влад! Как ты мог?
— Да, я понимаю, что поступил тогда глупо, даже подло… Просто я хотел таким образом отвадить его от тебя, клянусь, о сексе речи не было. Я лишь сказал, что выиграл тот дурацкий спор, который для меня ничего не значил, а для него был поводом крутиться вокруг тебя… Он требовал доказательств… Господи, как же всё хреново это сейчас звучит… Я не знал про карикатуру, про травлю, я бы никогда не позволил…
— Так где же ты был тогда? — бросила с обидой Ксюша и украдкой вытерла скатившуюся слезинку.
— Я притворился больным. Сказал, что у меня отравление, лишь бы мать не гнала в школу, а сам собрал все свои деньги, что копил на спортивный велосипед, и поперся в тату-салон… Помнишь, я рассказывал тебе про цветок?
— Какая ирония… — хмыкнула недоверчиво девушка.
— Ксюша прости, что так вышло… Если бы я только знал. До меня не просочилось ни единого слуха или намека… — мужчина смотрел на любимую глазами побитой собаки. — Я очень подвел тебя, я понимаю это…
— Если бы ты знал, что я пережила тогда. Опозоренная, перепуганная, преданная… Глядя на мамины метания, я давно решила, что никогда не выйду замуж, буду сторониться мужчин, но потом встретила тебя и растеряла все мозги… Я поверила тебе, влюбилась по уши… Но оказалась лишь разменной монетой в ваших с Антоном играх. Вика Ракова с таким торжеством в глазах рассказывала о вашем споре… — Ксюша по-детски шмыгнула носом.
— Она ещё с первого класса бегала за мной, не зная, как привлечь внимание, — пояснил Влад.
— Какая теперь разница, — проговорила, наконец, Ксения и отвернулась к окну. — Отвези меня домой, пожалуйста.
Её сердце заходилось в тихом плаче, но она не знала, что ей делать со всей этой историей.
Глава 29
Высадив Ксюшу возле дома, Влад помчался к Антону. Им было о чем поговорить.
В груди клокотала свирепая ярость. Мысль о том, что человек, который называет себя твоим другом, способен поступить так подло, просто не укладывалась в голове. И возраст не мог быть оправданием. Ведь та игра, которую сейчас затеял Гофман, лишь доказывала, что у одноклассника подлая душонка.
Остановившись у нужного подъезда и заглушив мотор, Влад принялся ждать. Даже сбросил Киселеву сообщение, чтобы тот перестал «мариновать клиента». Его кулаки так и зудели от желания как следует поприветствовать приятеля. Завывающий на улице ветер словно вторил плохому настроению мужчины.
Конечно, он и сам налажал, дав в руки Антона такой важный козырь, а достаточно было просто с самого начала просветить Ксюшу о планах и намерениях одноклассника, чтобы девушка навсегда перестала воспринимать того всерьез. Но как говорится, история не терпит сослагательного наклонения. Сколько же времени упущено… И как теперь вновь завоевать доверие Ксении? Какая же дурацкая история вышла…
Через полчаса Антон въехал во двор и припарковался.
Владислав не стал дожидаться, когда приятель выберется из машины, а сразу направился к нему. Но стоило только Гофману открыть дверь и заметить приближающегося друга с перекошенным от злости лицом, как он вцепился в руль автомобиля, словно тот мог уберечь его, и затараторил: