Может бросить все. Никто ничего не знает, но все желают получить выясненную кем-то другим правду на блюдечке. Может сесть и ждать, последовав примеру остальных. Чтобы не отличаться.
Не дождётесь!
Остальные пусть ждут у моря погоды сколько им вздумается, а я буду действовать.
—Сама знаю немного, но обязана выяснить. Если вам нужна помощь, давайте окажем друг другу услугу. Вы расскажите, какой информацией обладаете. Расскажите честно, без утайки. Иначе мы не сможем наказать преступника.
—Значит, Юру на самом деле убили,—она выглядела так, будто приняла судьбоносное решение,—вы узнаете все, что известно мне. Теперь уже нет смысла скрывать.
Лидия Васильевна вздохнула, поднялась и зашагала от столика.
Может у свидетельницы проблемы с головой. Я неоднократно читала и слышала, что многие психи кажутся целиком и полностью адекватными на первый взгляд.
Оказалось дело в другом.
—Разговор предстоит долгий, я взяла ещё кофе и эклеры.
Муж Лиды считался обеспеченным человеком. Богатство свалилось на него негаданно. Отец, ушедший из семьи к молоденькой любовнице, владел небольшой типографией. Типография располагался на окраине Москвы и приносила главе семейства доход сопоставимый по размерам с зарплатой менеджера. Кроме бизнеса у него остались две квартиры в пределах Садового кольца.
Бизнесмен скончался, не дожив до своего сорокапятилетия. Бывшая жена поборола гордость и отправилась на оглашение завещания. Молодая особа сидела напротив и нагло ухмылялась.
Одета соперница была, как на праздник. Мини-юбка, декольте. Слово «траур» ей не ведомо.
Мысли брошенки кружились в голове словно ураган. Зачем она пришла? Ей мало унижений? Неужели она не натерпелась от новой пассии мужа достаточно? Ничего ей не достанется. Она полная дура.
Адвокат тем временем монотонно бубнил. Распоряжения подходили к концу. Он поднял глаза на вдову, перевёл взгляд на будущую свекровь Лидии и обьявил:
—Квартиру на Павловской улице я завещаю своей бывшей жене, Романенко Татьяне Алексеевне.
Улыбка таяла на лице новой жены. Она не подозревала, что худшее для неё впереди.
—Квартира на Чистопрудном бульваре, где я на данный момент проживаю со своей супругой, Романенко Кариной Львовной, и типография достаются моему единственному сыну, Романенко Андрею Олеговичу.
—Всё!?— взвизгнула Карина.
—Так точно, мадам,— подтвердил интеллигентный адвокат.
—Врешь, тварь. Ты с этой дрянью сговорился,— в милого дядечку полетел степлер.
Вдова принялась бушевать. Следом за степлером в воздух взмыли документы, пачка скрепок, печать и шариковые ручки, которыми предпочитал пользоваться адвокат. Бедняга заполз под стол. Такие клиенты не попадались ни разу за его долгую практику, поэтому тот не придумал ничего кроме того, чтобы ретироваться.
Фурия продолжала крушить кабинет. Татьяна Алексеевна смотрела на эту сцену, словно заворожённая. Тут истеричка увидела соперницу, которой удалось ее обойти, и направилась в сторону Татьяны.
Женщину спасло появление охраны. Адвокат не просто прятался, под столом хитро спрятана тревожная кнопка. Если честно, то в первую очередь он именно прятался.
Мама Андрея Олеговича может и спаслась, а охране досталось по полной. Удивительно, как хрупкая девушка умудрилась нанести урон двум крепким парням.
Охраннику повыше на память досталась расцарапанная щека. Пиджак нынче мог служить лишь половой тряпкой . Рукав был оторван. У второго представителя охранного агенства под глазом наливался кровоподтёк.
В конце концов бравым воякам удалось взять хулиганку под белы рученьки и буквально вынести из кабинета. Она не успокаивалась, но так как была практически обездвижена, лишь беспомощно махала ногами и сыпала проклятиями в адрес Татьяны Алексеевны и старого адвоката, на голове у которого поседели последние волосы.
Спустя несколько дней Карина позвонила сыну мужа от первого брака и попробовала договориться о встрече. Тактика была изменена. Она плакала и просила сжалиться над несчастной вдовой, которая потеряла глубоко любимого супруга. Из неё могла получиться хорошая актриса. Может слёзы были искренне, даже если не по мужу, а по финансовой обеспеченности. Молодую девушку было жаль.
Андрею не трудно оставить квартиру женщине, с которой отец был счастлив последние годы. Более того, он и поступил бы так. Мужчине трудно отказать плачущей женщине, особенно если эта женщина молода и хороша собой.
—Я,— начал он, но в последний момент вспомнил мать: сколько слез она пролила после ухода мужа, как тяжело поддавался лечению нервный срыв, заработанный с помощью развода.