—Дураки говорят, что они учатся на собственном опыте, я предпочитаю учиться на опыте других,—с уточняющей интонацией произнесла я.
Брови следователя выразительно поползли вверх, а Кира вопросительно уставилась на меня.
—Может вы знаете, кому принадлежит сие высказывание.
—Если не ошибаюсь, Бисмарк.
—Что ж... Вы правы, афоризм в оригинале звучит именно так,—следователь помедлил, но затем улыбнулся,—Обзывать вас дурами за вашу самодеятельность после сегодняшней ночи не хотелось.
—Ну во-первых, вы нас так уже называли за идею найти компромат на преступную группировку. Во-вторых, мы как никто заслуживаем этого диагноза.
—Согласна. Именно диагноза, его в наших медицинских карточках прописать следует.
Тамара Анатольевна отправилась домой, а Кире и мне предстояло узнать, кто захотел получить с подруги деньги.
—Предупрежу сразу. Опасаться нечего. Эта история завершилась гораздо проще и быстрее. Когда мы с Федей получили фото парня все встало на свои места.
Бандит проработал у Феди два месяца, а потом попался на воровстве. Крыс не любят, и парень провёл в больнице полтора месяца, в отделении травматологии. И забыл о прежней службе, пока недавно не остался без средств к существованию. Вор вспомнил об Олеге Меньшикове, занявшем у бывшего начальника крупную сумму, и решил выяснить судьбу долга. Друзья из криминального мира рассказали о девчонке, которая отдала долг за парня и которую запугали до такой степени, что девушка испарилась в неизвестном направлении.
«Заплатила раз, заплатит и второй»,—решил бандит и вскоре отыскал Киру.
Федя прихватил верных Серегу и Вовика и отправился к вымогателю.
—Думаю, когда челюсть срастется, бандит выразит вам глубочайшие извинения, не исключено, что в стихотворной форме,—на такой фразе окончилась беседа со следователем
—Черт!—как вкопанная Кира замерла перед дверью подъезда.
—Ты чего как молнией шарахнутая от входа,—засмеялась я, несмотря на утомительные часы проведённые в полиции, я пребывала в радостном состоянии духа, потому что история закончилась.
—Я тут кое-что вспомнила,—медленно и растерянно Кира начала бледнеть,—Может мы домой не пойдём?
Такая реакция была, мягко говоря, странной. Я ничего не хотела больше чем принять горячую пенную ванную. Но запасшись терпением и пониманием к человеку, пережившему столько всего, спросила:
—Интересно знать, почему?
—Велика вероятность, что нас убьют,—вяло отозвалась подруга.
В кабинет Тимохина я, Кира и Тамара Анатольевна ворвались, едва в замочной скважине повернулся ключ. Следователь явно догадывался: первое, что он увидит на своём рабочем месте — трех женщин, жаждущих узнать правду. И на этот раз избавится от нас не выйдет.
—Начать придется издалека. История эта долгая,—завёл Алексей Сергеевич, когда наша троица в удобством расположилась в кабинете,—и очень некрасивая. Обиды, затаенные в детстве, самые сильные и подчас глупые.
Елизавета, двоюродная сестра Тамары Анатольевны, если бы была возможность спросить ее, наверняка, сама бы не смогла ответить, за что терпеть не могла кузину.
На счастье или на беду, Лиза выросла малодушной. Во взрослой жизни, как и в детстве, она оказалась неспособной к решительный действиям. Будучи тридцатилетней дамой, Елизавета, как и раньше наушничала и доносила, готова подстроить мелкую пакость. Не больше.
Почему «на счастье или на беду»? На счастье, потому что не испортила жизнь Тамаре. На беду, потому что передала свои отнюдь не добрые чувства дочери, которая считала мать размазней и после ее смерти незамедлительно перешла к действиям.
В семье ходила легенда о семейных драгоценностях, сгинувших в пучине Великой Октябрьской революции вместе с имением. Принимая в расчёт рабоче-крестьянскую фамилию Петровы, думается, что байка была придумана одним из предков, однажды ответившим на претензии жены о бесконечной лени:
—Не царское это дело. В моём роду одни дворяне…
Дальше из уст в уста. Кто-то перепутал, кто-то приврал, кто-то недопонял… Мать Лизы, предпочитавшая проводить свободное время перед телевизором, каждый вечер сокрушалась о несправедливости. Злило благополучие семьи сестры, которая не имела свободной минуты, все бегала по частным ученикам. Но гораздо легче винить чужую «удачливость», чем родную лень. Апогей был достигнут в тот день, когда уже сама Лиза вспомнила легенду и решила, что рассказываемое мамой в детстве правда. Тетка присвоила общие драгоценности, а после смерти оставила их Тамаре.
Не столь важна цепочка, сколько факт. Какой информация дошла до ушей Лизиной дочки. Перед смертью Елизавета тяжело болела, и , скорее всего, температурный бред придал завету вернуть украшения красок и убедительности.