Республика Алтай, территория тюрьмы, 21 сентября год 0001
Мокрый лес словно пьяный шатался за бетонным забором бывшей тюрьмы, стряхивал с себя лишнюю влагу, стучал еловыми лапами по крыше одного из зданий и тихо пел вместе с ветром ночную заунывную колыбельную. На всём внутридворовом пространстве было тихо, темно, и только в нескольких местах скакали вслед за раскачивающимися фонарями пятна света. Дремоту вдруг спугнул громкий дробный стук в окно, вслед за этим послышался сдавленный шёпот:
– Алексей Иванович, Алексей Иванович.
– Что случилось? – отозвался сонный мужской голос.
– Больные за стеной. Заражённые.
– И? В первый раз, что ли?
– Так у нас ворота открыты. Я с притону шёл, чуть в хмелю был, глядь, там ворота нараспашку. Может так надо, я ж не знаю.
– Ты дурак, что ли?! – рявкнул Алексей Иванович и соскочил с кровати. – Иди в ванной запрись, – сказал он испуганно сжавшейся Крис. – Там двери хорошие и стены бетонные, если что через окно сможешь в лес выбраться, – он пошарил на тумбочке и протянул ей отвёртку, – там болты на решётке, что окно защищает, изнутри затянуты. Всё, иди, только вот свитер возьми, – он раскрыл шкаф и кинул девушке тёплую одежду. – Быстрее.
В домишке, где жил Алексей Иванович, загорелся свет, и вскоре хлопнула дверь. Несколько мужчин, поднятых по тревоге, уже бежали в сторону настежь открытых ворот и беспокойно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, кто смог проделать брешь в их довольно надёжной защите.
– Как так-то? – крякнул один из них, видя, как по территории бредёт, подволакивая ноги, заражённый.
– Не стреляй, давай ножами. – опустил дуло наведённого пистолета Алексей Иванович. – Не шумите сильно, пока ворота не закроем. Шут их знает, сколько их на территории.
– Смотри, – один из бойцов кивнул на привязанного к стулу и пьянющего в дым охранника.
– Что тут? – тяжело дыша, к ним подбежал Роман.
– Что встали? – рявкнул Алексей Иванович подчинённым. – Ворота закрывайте, всех по тревоге поднять и обыскать каждый закоулок. И я хочу знать, с кем эта гнида водку жрала.
– Да-да, ребят уже вытаскивают. Сейчас, сейчас, – засуетился возле ворот одетый в солдатскую форму бывший срочник. – Твою… – он замер, глядя вперёд, на тот участок дороги, куда доставал свет фонарей. – Что это?
На грунтовке, раскачиваясь на мягких лапах, стояла росомаха и щерясь скалилась в сторону человека.
– Снимайте её с ружья, – крикнул Рома, – для неё забор с вашими колючками – фигня.
Один из солдат вскинул винтовку, но животное растворилось в темноте, хотя казалось, что она не сделала и шага. Бойцы поспешно закрыли двери, задвинули засов, но в следующую секунду одна из створок стала проседать в районе петлей и, проваливаясь под собственным весом, сломалась и с жутким грохотом упала на дорогу. Мужчины на чьих глазах происходила вся картина, словно онемели и не могли двинуться с места, потому что, кроме этих ворот, защиты у всей территории лагеря не было.
– Не будем терять времени, – резко сказал Алексей Иванович, – приступаем к реализации запасного плана. Пока что перекройте вход, подогнав грузовик. Быстро всех будим и по подземке идём на станцию, надо переезжать. После того как поезд поедет, вход на станцию взорвать.
– А как же выбираться будем?
– У нас там много запасов накоплено. – сказал он. – Разберёмся. Иначе мы тут все останемся, бороться в ночи с заражёнными и дикими животными не стоит. Сейчас лучше отступить. Да и давно уже нужно было переехать. Тем более ты уже здесь, чего тянуть.
– Что с охранником делать?
– Ничего. – пожал плечами Алексей Иванович. – Человек на своём рабочем месте, вот пусть здесь и остаётся. – жёстко сказал он.
– Заключённых из тюрьмы берём?
– В первую очередь. Там активно ведутся опыты и нам нужен биоматериал. Но им нужно сказать, что у нас стихийная амнистия, пусть помогают с переездом.
Рассвет падал на пустеющий лагерь, в серой дымке бегали люди, собирая пожитки, к стенам снаружи стекались заражённые, кругами бродила росомаха, ищущая лазейку и вскоре округ потряс звук взрыва, на секунду распустился рыжий цветок пожарища, почти мгновенно запутавшийся в серой дымке тлена.
Тяжёлое покрывало тумана, рождавшегося в низине, медленно выползло на ровное поле, достигло края оврага и, вальяжно перевалившись через заросший бурьяном высокий берег, скатилось в низину, срывая серую пелену с территории фермы.
Ферма стояла почти посреди поля, забор тянулся с края оврага, отделяя пространство с хозяйственными постройками, скотником и большим домом от леса, и заканчивался на другой стороне, где равнина резко обрывалась, и крутая насыпь вертикальным откосом врезалась в реку.