– Согласна. – Светлана вдруг смачно ударила по мягкому месту изумлённого Елисея. – Зря я тебя, что ли, в своей жизни встретила. Я так-то ещё на роман рассчитываю. Давай, выводи нас. – она сгребла мужчину в объятия и, поцеловав его, подтолкнула вперёд. – Давай, мы в тебя верим.
– Елисей Алексеевич, – сказал Митя, – я за руль. Я лучше вас вожу, вы уж простите.
– Добро. – отозвался несколько ошарашенный мужчина. – Я, видимо, рядом с дамой сердца поеду. – хмыкнул он.
Дойдя узкими коридорами до гаража, Елисей остановился подле последней двери, отделявшей их от надежды на спасение, замер, прислушиваясь к происходящему внутри и, подозвав Митю, сказал:
– Ключи висят в ящике. Тебе нужны с жёлтой биркой, этот УАЗ более подготовлен.
– Я знаю, – успокоил его Митя, – не волнуйтесь.
Тихо войдя в большое помещение, люди гуськом выстроились за Елисеем и пошли к машине, а Митя, освещая себе дорогу скудным светом фонарика, быстро пошёл к противоположной стене. Вытащив нужную связку ключей, мальчишка радостно выдохнул и уже хотел бежать к машине, как вдруг боковая дверь, ведущая с улицы, раскрылась, и в проёме на фоне сереющего неба показались идущие к нему дёргающиеся фигуры долбиков.
– Они. – выдохнула Юля.
Митя быстро открыл с пульта машину, люди попрыгали внутрь, молодой человек уже почти добежал до водительского места, но вдруг почувствовал, что в его плечо буквально воткнулись чьи-то пальцы, а возле самого уха прозвучало глухое рычание. Яркая вспышка боли свела судорогой руку, и он услышал грозный окрик Елисея.
– Голову влево.
После этого рядом просвистела пуля, потом ещё три чётких выстрела, и прорвавшиеся внутрь долбики свалились на пол. Митя вырвался из смертельного капкана чужих рук, подбежал к машине, хотел рвануть на себя дверь, но потом остановился, увидел взгляд Елисея, посмотрел на своё плечо, из которого сочилась кровь, и жестом попросил приоткрыть окно.
– Эй, учёные, это что, я теперь таким же стану.
– С большой долей вероятности…, – начала тараторить перепуганная происходящим Ляля.
– Да. – перебила её Юля. – К сожалению, да.
– Понял. – вздохнул паренёк. – Елисей Алексеевич, а можно я пойду в ваш винник и до смерти упьюсь французским коньяком?
– Да, – после короткой паузы ответил Елисей, – там ещё хамон есть и паштет, я помню, ты любишь.
– А сколько у меня времени-то? – спросил дрогнувшим голосом паренёк.
– Пара часов. – тихо сказала Юля.
– Елисей Алексеевич, а можно я ещё петардами с окна постреляю? Так сказать, повеселю моих новых друзей?
– Спасибо. – сказал мужчина, забрал ключи, уже ненужное Мите оружие и протянул руку.
– Не. Не надо. Рад был служить у вас. Вы мужик чёткий. Ладно, некогда мне тут с вами, я сейчас ворота открою с замка. Как услышите, что петарды хлопают, мчите напрямую. – паренёк натужено улыбнулся. – Пойду присмотрюсь, может невесту себе среди подобных выберу, а то при жизни не успел.
С этими словами Митя оттолкнулся от борта машины, быстро открыл замок, выбежал через боковую дверь, проделал весь путь обратно, по боковой лестнице забежал в бальный зал, куда охранников редко пускали, и, зацепив из винного шкафа бутылку с самым дорогим коньяком, вышел на балкон. Здесь в стене был небольшой шкаф, где хранились фейерверки.
– Ну, пошла жара. – Митя сделал большой глоток из бутылки, взял несколько самых мощных петард, поджёг фитили и стал смотреть, как в небо с оглушительным свистом взлетают разноцветные купола. – Привет, мама, – сказал он, смотря на небо. – Вот видишь и я на вершине мира, а ты не верила. Ну ничего, скоро встретимся.
Паренёк увидел, как в его сторону побежали долбики, а из раскрытой двери гаража на полной скорости вылетел УАЗ и взял курс к воротам. Митя проводил машину взглядом, отсалютовал бутылкой и вернувшись сел в голубое кресло, которое по праву принадлежало хозяину дома.
– Ну что ж, – резюмировал Митя, – вроде как жизнь удалась.
УАЗик благополучно выбрался за пределы территории, машина неслась по ровной дороге в сторону места встречи, люди внутри молчали, начавшийся дождь хлестал железный корпус, и каждый сидевший здесь старался не думать о том, какая точка на пути станет финишной конкретно для него.
Тесная конура комнаты, где Серёга и Катя пытались разжечь угасающую искру жизни в совсем ослабевшем теле Мэй, была пропитана запахом гнилой крови, лекарств и недавно сваренного супа. Эмма уже почти не приходила в сознание, она просто лежала восковым полотном на столе, изредка приоткрывала запёкшиеся губы, чтобы выпустить из глубины гортани хриплый стон.