– Она больше не протянет. – устало сказала Катя, садясь на стул и разгибая затёкшую спину. – Если мы не остановим кровь, она больше не протянет. – повторила она.
– Я в курсе. – пожёвывая зубами незажжённую папиросу, проговорил Серёга. – Есть последнее средство, но нужен эфир.
– Зачем? – не поднимая склонённой головы, спросила Катя.
– Есть один старый дедовский способ. А эфир есть в одной из сумок, я его точно туда положил. Я сейчас, ты пока поддерживай её. Я быстро.
Выскочив в крохотный коридорчик, Серёга, абсолютно забывший о словах Кудрина, резко рванул на себя дверь, перед его глазами сверкнула яркая вспышка, мир потемнел, и он, отлетев к стене, буквально стёк по вертикальной поверхности на пол. Шаровая молния от резкого порыва сквозняка, который протянулся от окна в вентиляционной шахте до крохотного отверстия в лопнувшем шве железной обшивки, резко сократилась в объёмах и за долю секунду вылетела на поверхность, успев оглушить возникшего у неё на пути врача. Остолбеневшие от всего происходящего люди, всё ещё переглядывались, когда Серёга зашевелился, пошарил рукой по полу, нашёл задымившуюся от соприкосновения с огромной зажигалкой папиросу и, глубоко затянувшись, произнёс:
– Грёбаный карась, что это было? Мне даже с самого лютого похмела́ никогда так хреново не было.
После слов Серёги напряжение треснуло, сломалось, тихое хихиканье, донёсшиеся откуда-то с задних рядов, прошлось по лицам людей улыбками, кто-то засмеялся, истерическое веселье прокатилось дальше, и вскоре от ломавшего тела пополам хохота уже гремел весь бункер. Люди утирали слёзы, обнимались, пытались отбросить хоть ненадолго весь тот ужас, который их преследовал в последнее время.
Вдруг в проёме возникла Катя, она остановилась бледной тенью на пороге и сказала:
– Мэй больше нет.
– Чего? – покосился на неё всё ещё сидевший на полу врач.
– Мэй умерла. Она не дышит.
Тихий голос девушки закрутил вентиль веселья, липкими каплями до каждого доходила страшная новость, комкала улыбки, заставляла губы кривиться в гримасе горести или просто отворачиваться в другую сторону, потому что люди возвращались в реальность и понимали, что смерть скалится из каждого угла, и уютного убежища больше нет.
– Врёшь, сука! – погрозил кому-то наверх кулаком Серёга. – Не отдам.
Вскочив на ноги, Серёга безошибочно нашёл в куче сумок свою, выдернул её и вихрем улетел в комнату, где жизнь скорбела возле тела уже бездыханной женщины.
– Катя, шприц с адреналином. – гаркнул он, кидая сумку под ноги, забежавшей вслед за ним девушки.
– Не надо. Не поможет уже.
– И не помешает. А ну-ка, не сдаваться, а то как я тебя потом на свиданку буду приглашать, зная, что мы с тобой никакая не команда. Быстро, я сказал! – орал Серёга, качая руками грудную клетку Эммы. – И сразу эфир достань. Как только заведётся, сразу плескай ей эфир между ног.
– Куда? – не поняла девушка.
– Туда! – прицепив крепкое матерное слово, гаркнул Серёга. – Ну давай, родимая, а то твой Кудрин меня живьём сожрёт и не подавится. – с этими словами, пробивая кожу и мышцы широкой иглой, мужчина загнал шприц в область сердца Эммы и, надавив на поршень, выпустил в сердечную мышцу бешеную дозу «гормона страха». – Катя, не прозевай.
Несколько секунд Серёга и Катя напряжённо смотрели на проваливающееся тёмными кругами под глазами лицо Эммы, Кудрин, застывший изваянием в дверях, сделал шаг вперёд, взял Эмму за руку и, тяжело вздохнув, проговорил:
– Не терзайте её, отпустите. Она очень долго сражалась, видимо, ей пора отдохнуть.
В эту секунду кисть Эммы до хруста сжала пальца Ивана, женщина резко села с долгим вздохом и, шаря вокруг ошалевшим взглядом, стало часто дышать.
– Катя, лей, иначе сейчас она кровью истечёт. – истерически заорал Серёга, подскочил к медсестре, вырвал у неё из рук банку с эфиром и вылил чуть ли не всё содержимое Эмме между ног.
Эмма задохнулась криком, упала навзничь, тело её выгнулось судорогой, пальцы, сдирая ногти, скребли деревянную столешницу, а ноги с силой колотили по воздуху. Спустя секунду она вдруг обмякла, расслабилась, неожиданно свалилась на пол и ровно задышала.
– Ну вроде справились. Оживили и кровь остановили. – бегло осмотрев Мэй, крякнул Серёга. – Жених, чего стоишь? – посмотрел он на Кудрина. – Надо бы болезную хоть на какую-то кровать положить и утеплить. Давай думай. И мне не забудь чего-нибудь крепкого и дюже спиртного достать, мне просто позарез нажраться надо, а то я такое трезвый больше не вынесу.