Женя: “Как ты относишься ко лжи?”
Амосов: “при определенных обстоятельствах, ложь уместна. Быть врачом и ни разу не обмануть – сложно. Но в жизни – нет”
Женя: “а если ради друзей? ради подруги?”
Амосов что-то печатает. Потом стирает. И перезванивает.
– Привет, – принимаю вызов.
– Жень, а в чем профит? Кому-то что-то не сказать и ему будет легче? Но все равно же когда-то узнает. Тогда подруга будет не рада и новости, и тому, что ты ее обманула.
– Да нет, она знает, сама попросила подыграть ей.
– Ты ее подругой называешь? – усмехается в ответ. – В последствиях обмана будешь виновата ты, а не она. Если это связано с медициной, то все еще хуже. От тебя зависят другие люди и их жизнь.
– Каждый может попасть в сложную ситуацию.
– Это связано с медициной?
Я вздыхаю и смотрю в потолок.
– Да.
– Скрывать диагноз якобы для спокойствия пациента – это медвежья услуга.
– Там немножко другое… Заменить ее.
Не знаю, зачем ему рассказываю. Как будто хочу, чтобы кто-то со стороны сказал, что так можно. Что нет ничего особенного. И я скоро из больницы уйду, с ним общаться не буду.
– Надеюсь, она тоже пластический хирург, – смеется в ответ. Если бы… – Или нет?
У него голос становится четче, потом хлопает что-то.
– Ты приехал куда-то?
– Да, в больницу, на операцию срочную вызвали.
Я на автомате уже обуваюсь, маску натягиваю на лицо, поправляю парик.
– Тогда счастливо. Пока.
И отключаюсь. А если бы я не говорила с ним… Сейчас бы как зашел… Как увидел меня…
Жду Амосова под кабинетом. Хочу лично поговорить.
Он, как и предполагала, сначала дает распоряжения медсестре, проверяет на планшете какие-то бумаги и быстрым шагом идет к себе.
– Артем Александрович, – снова сипучим голосом к нему пристаю.
– Я занят, – кидает мне и заходит в кабинет.
– Я быстро, – захожу за ним и закрываю за нами дверь.
Он от моей наглости ведет бровью, но ждет, чем же удивлю его.
– У тебя минута, – убирает куртку на вешалку, стягивает худи вместе с толстовкой, обнажая торс. Рот наполняется непроизвольно слюной. Татуировка на руке очерчивает каждую мышцу. Это ж сколько качаться надо, а оперировать не мешает, интересно?
– Сорок секунд осталось, – кидает через плечо. Я тут же тушуюсь и отвожу взгляд.
– Артем Александрович, можно на операцию?
– Нет, – натягивает хирургическую рубашку.
– Ну, пожалуйста. Я не боюсь крови.
– Некогда сейчас, перед плановой операцией напомни. А сейчас мне переодеться надо, – кивает на дверь.
– Я вас видела уже сегодня утром, меня не смутить, – невольно усмехаюсь под маской. – Вы меня даже не заметите. Я в углу постою, не буду мешать. Обещаю.
Амосов стягивает джоггеры. Я тактично отворачиваюсь. Жду. Я же тоже настырная, если мне надо.
– Нет.
– Артем Александрович, а если Олег Альбертович попросит, разрешите? – иду ва-банк.
Ведет бровью, надевает рабочие брюки и кроксы.
– Очень умно пользоваться связями. Тебя, похоже, и устроили сюда по блату.
– Нет, я сама.
– Очень сомневаюсь, – поднимается, забирает какие-то бумаги и идет к выходу. Я за ним, не отставая.
– Так что? – донимаю, когда закрывает дверь.
– Нет.
– Что мне сделать?
– Что сделать? Инвестора найди, чтобы купил хирургического робота в операционную. На каждую операцию тогда тебе пригласительный буду лично приносить. Согласна? – протягивает руку для рукопожатия.
Глава 15
Я в операционной, вернее над ней. В стеклянном куполе, откуда можно наблюдать за ходом операции. Тут темно, прохладно и очень одиноко. Но я не включаю свет, хочу раствориться и просто побыть на операции.
На операционном столе уже лежит пациент, все тело накрыто зеленой тканью, открыта только одна его часть. Сердце. Даже сверху оно кажется большим, трепещущим, волнующимся.
И это… Я была на операциях до этого, я видела другие органы. Да все они просто лежат на своих местах и располагают к операции. Но с сердцем все по-другому. Оно живое, оно шевелится. Постоянно в работе, качает кровь по нашему организму.
Артем командует подать нитку и начинает шить. Я бесконечно много тренировалась накладывать швы, занималась микрохирургией, но все это было стационарно. Материал лежал, никуда не прыгал, не дергался, не отвлекал постоянной пульсацией.
А Амосов на бьющемся сердце проводит операцию. От него сейчас зависит жизнь этого человека. Да, от любой операции зависит жизнь человека. Но тут особый случай, делаешь операцию на открытом сердце.