Смех смешался с хриплым стоном. Господи, мы должны быть тише сирены. Но когда его пальцы (опять те хирургические!) нашли ту самую точку внутри меня, — ту, о которой я боялась думать даже в своих фантазиях, гладкую выпуклость, он прессовал на неё членом и пальцем извне, кружа по клитору, — тишина взорвалась белым светом. Он прессовал пальцем на клитор, пока трахал меня, и я взорвалась вторым оргазмом, зубы впились в его плечо, заглушая крик, вкус крови на языке от укуса, тело изогнулось, мышцы пульсировали вокруг него, сжимая так сильно, что он застонал предельно громко. Он кончил внутрь меня с рыком, тело дрожало, как после электрошока, семя наполнило презерватив теплом, и я почувствовала его пульсации сквозь барьер, как сердцебиение под стетоскопом.
Мы рухнули на пол, едва не сбив лампу. Он лежал на спине, я — на нём, пот покрывал нас обоих солёным потом, запах секса витал в воздухе, смешанный с дезинфекцией. Груди, отмеченные стетоскопом, горели приятно, а внутри всё ещё отзывалось на его «диагностику». Мы слушали, как наши сердца синхронизируются, словно кардиостимуляторы.
— Представляешь, если нас сейчас застукают? — он провёл рукой по моей спине, пальцы ласкали шрамы от ногтей, словно проверяя послеоперационные.
— «Доктор Чернов, объясните протокол… Ой, извините, вы заняты экстренной катетеризацией». — Я со смехом уткнулась ему в грудь, слыша, как пульс замедляется.
— Первая помощь при… при… — я не могла договорить, задыхаясь.
— При неотложной страсти? — он перевернул меня, прижав к холодному полу, член всё ещё внутри латекса, подрагивая. — Рекомендуется повторить процедуру через 15 минут. Для закрепления эффекта.
Сирена завыла снова — на этот раз где-то далеко. Но мы уже не слышали её.
Конец