ый пункт в этом деле. А потому скажите мне: при проведении такого опыта — я говорю о прохождении звезды над отверстием колодца — вызывает ли какое-нибудь различие большая или меньшая глубина колодца, т. е. нахождение наблюдателя более или менее далеко от отверстия? Ведь я не слышал, чтобы вы обращали на это внимание. Симпличио.— Правда, я не подумал об этом. Но ваш вопрос пробуждает мой ум и указывает мне, что такое различие необходимо должно быть сделано, и я уже начинаю понимать, что при определении времени прохождения звезды глубина колодца как будто может иметь не меньшее значение, чем его ширина. Сальвиати. — Я, наоборот, думаю, что ширина не оказывает никакого влияния или лишь чрезвычайно небольшое24. Симпличио. — Однако, мне кажется, что если нужно пробежать десять локтей, то для этого нужно в десять раз больше времени, чем для пробега одного локтя, и я уверен, что лодочка в десять локтей скорее пройдет перед моими глазами, чем галера длиною в сто локтей. Сальвиати. — Однако, мы все еще упорствуем в том застарелом представлении, будто мы двигаемся лишь постольку, поскольку нас переносят наши ноги. То, что вы говорите, дорогой синьор Симпличио, правильно, если видимый объект движется, а вы стоите неподвижно и наблюдаете его, но если вы окажетесь в колодце, когда колодец и вы вместе с ним переноситесь земным обращением, то разве вы не видите, что ни за час, ни за тысячу часов, ни за целую вечность отверстие колодца не пройдет перед вами? То, что в данном случае происходит с вами вследствие движения или неподвижности Земли, можно распознать не по отверстию колодца, а только по другому предмету, отделенному и не причастному к тем же самым условиям, т. е. к движению или покою, Симпличио. — Все это хорошо. Но если принять, что, я находясь в колодце, буду переноситься вместе с ним суточным движением и что ввезда, видимая мною, будет неподвижна, отверстие же колодца, через которое только и видно мне прохождение звезды, будет в три локтя из тех многих миллионов локтей остальной земной поверхности, которые ме- ДЕНЬ ТРЕТИЙ 243 шают мне видеть, то как может быть время видимости звезды ощутительной частью того времени, когда она скрыта? Сальвиати. — И опять вы становитесь жертвой того же самого недоразумения; действительно, мне нужно помочь вам освободиться от него. Ширина колодца, синьор Симпличио, не есть мера времени видимости звезды, ибо в таком случае вы видели бы ее постоянно, если бы отверстие колодца постоянно открывало путь вашему зрению; за такую меру нужно принимать величину той части неподвижного неба, которая видна вам через отверстие колодца. Симпличио.— Но разве то, что открывается мне на небе, не составляет такой же части всей небесной сферы, какую составляет отверстие колодца по отношению ко всему земному шару? Сальвиати.— Мне хотелось бы, чтобы вы ответили сами; поэтому скажите мне, составляет ли отверстие одного и того же колодца всегда одну и ту же часть земной поверхности? Симпличио^ — Без сомнения, всегда одну и ту же. Сальвиати: —А часть неба, видимая тому, кто находится в колодце, всегда ли составляет ту же самую часть всей небесной сферы? Симпличио; —Теперь сознание мое начинает проясняться, и я начинаю понимать то, на что вы мне недавно указали, именно, что глубина колодца имеет большое значение в этом вопросе; ведь, несомненно, чем больше удаляется глаз от отверстия колодца, тем меньше часть неба остается открытой и, следовательно, тем скорее проходит и пропадает для глаз того, кто рассматривает ее из глубины колодца? Сальвиати. — Но есть ли хоть одно такое место в колодце, для которого оставалась бы открытой совершенно такая же часть небесной сферы, какую составляет отверстие колодца по отношению к земной поверхности. Симпличио. — Мне кажется, что если бы углубить колодец до центра Земли, то, может быть, оттуда откроется такая часть неба, которая составит по отношению к его отверстию столько же, сколько это последнее по отношению к Земле. Но по мере удаления от центра и приближения к поверхности будут раскрываться все большие и большие части неба. Сальвиати: — Так что в конце концов, когда глаз окажется на уровне отверстия колодца, то раскроется половина небесного свода или немногим меньше, для прохождения которой (предположим, что мы находимся под экватором) нужно 12 часов. Я уже нарисовал вам схему системы Коперника. Против истинности Марс яростно вы_ ее прежде всего яростно выступает сам Марс; если бы он действительно ступает против ои- так изменил свои расстояния от Земли, что между наименьшим и наиболь- стемы КопеРника* шим его удалением имелась бы разница, равная двукратному расстоянию от Земли до Солнца, то диск его при наибольшем к нам приближении казался бы в 60 с лишком раз большим, чем когда он наиболее удален, однако, мы не замечаем такой разницы в видимой его величине; в противостоянии с Солнцем, когда он близок к Земле, он кажется нам только в 4 или 5 раз большим, чем когда он в соединении затмевается лучами Солнца. Другие и еще большие затруднения причиняет нам Венера: если бы она вращалась вокруг Солнца, как утверждает Коперник, то она ныееНна* 8веяере] была бы иногда выше, иногда ниже его, удаляясь от нас и приближаясь к стоят в противоре- нам в зависимости от диаметра описываемого ею круга; и когда она ниже чии сПерника. Солнца и особенно близка к нам, диск ее должен был бы казаться нам немного меньше, чем в 40 раз превосходящим тот, которым она обладает, будучи выше Солнца и близка к другому своему соединению; в действительности же разница почти неуловима. К этому присоединяется другое д затруднение: если бы тело Венеры само по себе было темно и сияло по- ние[гоесо8давашоё добно Луне только в силу освещения Солнцем, когда она находится ниже Вене?ерника. К°~ 16* 244 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА его, как это разумно было бы признать, она должна была бы казаться серпообразной, как Луна, когда последняя также близка к Солнцу. Однако же, этого свойства мы в ней не наблюдаем, поэтому Коперник провозгласил, что она или блестит сама по себе, или что материя ее такова, что никуРили°об^адает мошет впитывать солнечный свет и передавать его на всю свою глубину, собственным све- так что она всегда может казаться нам сияющей. Этим Коперник объяс- и8Мпро™чнойсуб- нял отсутствие фаз Венеры; но он ничего не говорит о мало изменяющейся станции. ее величине, относительно же Марса говорит много меньше того, что нужно было,бы сказать, потому я думаю, что он сам не мог удовлетворительно в^аетеР(?Имало1м "из" Разъяснить явление, столь противоречащее его позиции. И все же, убеж- менении видимой денный весьма многочислеиными другими сопоставлениями, он придер- величины Венеры и « «_ тг» марса. живается своей системы и считает ее правильной. Кроме того, допущение, что все планеты вместе с Землей движутся вокруг Солнца как центра их ?ядокНд№ихеплаГ обращения, лишь одна Луна нарушает такой порядок и обладает соб- нет. ственным движением вокруг Земли, а все они вместе—и она, и Земля, и вся сфера стихий — движутся в течение года вокруг Солнца, кажется мне настолько изменяющим порядок, что делает такое предположение невероятным и ошибочным. Таковы те затруднения, которые заставляют меня удивляться, как Аристарх и Коперник, не будучи в состоянии разрешить их — ведь не может быть, чтобы они их не замечали, — все же в силу других удивительных совпадений вполне доверялись велениям собственного разума и, несмотря ни на что, утверждали, что структура все- ленной не может иметь иной формы, кроме начертанной ими. Существуют еще и другие чрезвычайно важные и удивительные трудности, не поддающиеся разрешению умами посредственными, но все же обнаруженные и разъясненные Коперником. За них мы примемся после того, как ответим на другие возражения других авторов, которые кажутся противоречащими этой позиции. Переходя теперь к разъяснению и ответу на три приведенные самые важные возражения, я скажу, что два первые не только не выГТЫв^8рашёшш противоречат системе Коперника, но вполне и безусловно говорят в ее против системы пользу, так как видимая величина Марса и величина Венеры изменяются в опернина. подобающих им пропорциях, а Венера, находясь перед Солнцем, представляется серповидной и изменяет свои фазы совершенно так же, как и Луна. Сагредо. — Но каким образом это оказалось скрытым от Коперника и стало известным вам? Сальвиати. — Эти вещи могут быть уловлены только посредством чувства зрения, а оно дано людям от природы не настолько совершенным, чтобы можно было постигать и распознавать такого рода различия; орган зрения даже сам по себе чинит помехи. Но после того как в наш век богу угодно было даровать человеческому разуму столь удивительное изобретение, которое может совершенствовать наше зрение, увеличивая его в 4, 6, 10, 20, 30 и 40 раз, посредством телескопа оказалось чрезвычайно хорошо видимым бесконечное множество предметов, которые из-за своего удаления или из-за своих весьма малых размеров были для нас ранее невидимы. Сагредо. — Но ведь Венера и Марс не являются предметами, невидимыми из-за своего удаления или малых размеров; наоборот, мы воспринимаем их простым естественным зрением, так почему же мы не замечали различий в их размерах и фазах? Сальвиати.—В этом значительную помеху чинит нам самый наш глаз, как я вам только что указал, а именно: предметы блестящие и да