ремя обращения Сатурна в 30 раз больше времени обращения Солнца; по учению Птоломея, обращение звездной сферы заканчивается в 36000 лет, тогда как обращение Сатурна — в 30», а Солнца—в один год; аргументируя подобными отношениями, мы скажем: если орбита Сатурна, в 9 раз ббльшая, чем орбита Солнца, пробегается в срок, в 30 раз больший, то какой величины, согласно ratio eversa, должна быть сфера, которая вращается в 36000 раз медленнее 35. Мы найдем, что расстояние до звездной сферы должно составлять 10800 полудиаметров земной орбиты, а это примерно в 5 раз больше того, что мы недавно полу- при других при- чили вычислением, предполагая, что неподвижная звезда шестой величины нятых астрономами 7 r ,у ^ предпосылках вы- имеет такие же размеры, как и Солнце. Теперь вы видите, что при этом под- вают?Нчто удален" счете различие, порождаемое в неподвижных ввездах годовым движением ность неподвижных Земли, должно быть еще много меньше. А если мы захотим определить звеэд составляет 7 * „ „ v лс\ ю 800 полудиамет- путем подобных же соотношений удаленность звездной сферы по Юпи- ров земной орбиты. теру или Марсу, то первый нам даст 15000, в второй 27000 полудиаметров ив соотношений с земной орбиты, т. е. первый в 7, а второй в 12 раз больше того, что нам Юпитером и Map- г 7 л*. сом мы находим, давала величина неподвижной звезды при предположении, что она равна что ввеэдная сфера Рпттитти 36 удалена еще горав- ^win^y до более. Симпличио. — На это можно было бы ответить, мне кажется, что движение звездной сферы по наблюдениям, производившимся после Птоломея, не столь медленно, как он предполагал. Мне кажется даже, что я слышал, будто сам Коперник это наблюдал 87. Сальвиати. — Вы говорите совершенно правильно, но не приводите ничего такого, что хоть в чем-нибудь шло бы на пользу последователям Птоломея: они никогда не отказывались от движения ввездной сферы в 36000 лет, потому что от такой медленности проистекала ее огромность и обширность; если же такую огромность нельзя допустить в природе, то они должны были раньше, а не теперь только, отрицать столь медленное обращение, которое в должной пропорции может согласоваться только со сферой недопустимых размеров. Сагредо. — Пожалуйста, синьор Сальвиати, не будем больше терять времени на рассуждения о таких пропорциях с людьми, которые способны допускать вещи самые непропорциональные; таким путем от них ничего нельзя добиться. Можно ли себе представить какую-либо более непропорциональную пропорцию, чем та, которую они принимают и допускают, когда, с одной стороны, пишут, что не может быть более подходящего способа расположения небесных сфер, чем в порядке периодов времени их обращения, и помещают постепенно более медленные над более быстрыми? а с другой стороны, установив звездную сферу в качестве самой высшей, как самую медленную из всех, затем помещают над нею еще более высокую, а потом еще большую и заставляют ее двигаться в 24 часа, тогда как находящаяся под нею движется в 36000 лет. Но об этой непропорциональности говорилось достаточно в прошлый раз. Сальвиати.— Мне хотелось бы, синьор Симпличио, чтобы вы, отказавшись на минутку от пристрастия к своим единомышленникам, сказали мне откровенно: думаете ли вы, что они в своем уме представляют себе ту величину, о которой потом выносят суждение, будто из-за своей огромности она не может быть приписана вселенной. Я по крайней мере этого не думаю. Мне кажется, что в понимании чисел, когда начинают появляться эти тысячи миллионов, воображение теряется, и мы не в состоя- ДЕНЬ ТРЕТИЙ 265 нии больше составить о них представления; то же самое происходит и при огромные величи- ны и числа не охва- встрече с огромными размерами и расстояниями; с рассудком происходит ТЫВаются нашим явление, подобное тому, какое бывает и с чувством, когда, например, ясной умом» ночью смотришь на звезды и на основании чувства считаешь, что они удалены на немного миль и что неподвижные звезды ничуть не дальше Юпитера или Сатурна и даже не дальше Луны. Но примите во внимание только недавние споры между астрономами и философами-перипатетиками по поводу удаленности новых звезд в Кассиопее и Стрельце, когда одни помещали их среди неподвижных звезд, а другие думали, что они ниже Луны; настолько бессильно наше чувство различать большие расстояния от величайших, даже если последние во много тысяч раз больше первых. Наконец, я спрашиваю тебя, о безрассудный человек: обнимаешь ли ты воображением ту величину вселенной, о которой ты заключаешь,что она, мол, слишком обширна? Если ты ее обнимаешь, то посмеешь ли ты сказать, что твое понимание распространяется на большее, чем божественное могущество, посмеешь ли ты сказать, что воображаешь вещи более грандиозные, чем те, которые бог может создать? Но если ты ее не обнимаешь, то почему хочешь ты выносить приговор вещам, тобою не понятым? Симпличио. — Эти рассуждения совершенно правильны, и никто не отрицает, что величина неба может превосходить наше воображение, а также что бог мог создать его еще в тысячу раз ббльшим, но мы не смеем допускать, чтобвд хоть что-нибудь было создано впустую и существует во вселенной напрасно. И раз мы видим ныне этот прекрасный порядок планет, расположенных вокруг Земли на пропорциональных расстояниях, чтобы оказывать на нее влияние для нашего блага, то для чего еще помещать между верхней орбитой Сатурна и ввездной сферой какое-то обширнейшее пространство, без единой вве8ды, лишнее и напрасное? Для чего? Для чьей радости и пользы? Сальвиати. — Мне кажется, мы слишком зазнаемся, синьор Симпличио, когда думаем, что забота о нас исчерпывает всю творческую силу и ставит предел, за которым божественная мудрость и могущество ничего не создают и не устраивают; мне не хотелось бы, чтобы мы так ограничивали силу божественной руки. Удовольствуемся же уверенностью, что бог и природа так заняты попечениями о вещах человеческих, что большего попечения не могло бы быть, даже если бы не о чем было заботиться, пригода v бог ва ' Г. ' ботятся о людях как только о роде человеческом. Мне кажется, что это можно пояснить так, наи если бы у очень подходящим и благородным примером, заимствованным из действия нихГИхе 8бабот. ДРУ света Солнца; когда оно притягивает испарения или согревает растение, то оно притягивает и согревает так, как если бы ничего другого оно и не забота бога о роде \> г 1 г j человеческом на должно было делать; давая созревать виноградной грозди и даже одной примере Солнца. только ягоде, оно занимается этим так, что не могло бы этим заниматься с лучшим результатом, даже если бы единственной целью всех его действий и было дозревание этой определенной ягоды. Значит, если эта ягода получает от Солнца все то, что только можно получить, ни мало не терпя от того, что Солнце в это же самое время производит тысячи и тысячи других действий, то со стороны этой ягоды было бы завистью или глупостью думать или претендовать на то, чтобы солнечные лучи изливались только ради ее блага. Я уверен, что ничто, касающееся попечения о делах человеческих, не остается вне промысла божия. Сам по себе, насколько мне диктует мой рассудок, я не мог бы думать, что не существует ряда других вещей, зависящих от его бесконечной премудрости; однако, если бы в действительности было иначе, я без колебания принял бы доводы, которые мне могли бы быть приведены высшим разумом. И когда мне говорят, что бесполезно и излишне огромное пространство, находящееся между орбитами планет и ввездной сферой, пустое и лишенное 8везд, равно как излишня вся та огромность неподвижных 8ве8д, которая прево- 266 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА сходит всякое наше понимание, тогда я говорю, что дерзостью является называть "и^липь стремление судить нашим слабым разумом о творениях божиих и называть ним во вселенной напрасным и излишним во вселенной все то, что не служит для нас. то, польяу чего для г* г\ /% нас мы не пости- ЬАгрЕДО. — скажите лучше: мы не знаем того, чем это служит для гаем. нас^ и я думаю, что это будет всего правильнее. И я считаю одной ив величайших наглостей и глупостей, когда говорят: «Раз я не знаю, для чего мне служит Юпитер или Сатурн, то, значит, они излишни и даже не существуют в# природе». Ведь я не знаю также, о безрассуднейший человек, для чего мне служат артерии, хрящи, селезенка или желчь, я даже не знал бы, что имею желчь, селезэнку или почки, если бы они не были мне показаны на многих рассеченных трупах; и только тогда я могу понять, что именно делает во мне селезенка, когда я ее лишусь. Чтобы понять, как воздействует на меня то или другое небесное тело (если уж ты хочешь, только удалив с чтобы каждое их действие было направлено на нас), нужно было бы на не- будь 8вездуКУ1мож- котоРое время устранить это тело, и о том действии, которое я тогда пере- но было пы узнать, стану на себе ощущать, можно было бы сказать, что оно зависит от этой каКву°етанаВ°нас?С1У звезды. Кроме того, кто может сказать, что пространство между Сатурном и неподвижными звездами, которое они называют слишком обширным и бесполезным, совершенно лишено других мировых тел? Только потому, что мы их не видим? Значит, четыре Медицейские планеты и спутники Сатурна появляются на небе только тогда, когда мы начинаем их видеть, Многое на небе мо- и не раньше? А также и другие бесчисленные неподвижные звезды, разве жет быть невидимо не бы л и они на своем месте до того, как люди их увидели? Тум