— смотреть своими определенными частями всегда в направлении определенных частей небесного свода? Я говорю о магнетической силе, неизменно присущей любому куску магнита. И если каждая мельчайшая частица такого камня сама по себе обладает этой силой, то кто может усомниться, что та же сила в еще большей степени пребывает во всем земном шаре, изобилующем такой материей, и что, может быть, сама Земля, — поскольку речь идет о ее внутренней и первичной субстанции, — есть не что иное, как огромной массы магнит? Симпличио. — Значит, вы принадлежите к тем. которые сочувствуют магнетической философии Вильяма Гильберта?60. Сальвиати. — Принадлежу, конечно, и думаю, что моими товарищами будут все те, кто внимательно прочтет его книгу и ознакомится с его опытами; я не теряю надежды, что и с вами может случиться то же, что произошло в данном случае со мной, если только любознательность, подобная моей, и признание существования бесчисленного множества вещей в природе, еще непонятных для человеческого разума, освободят вас от рабской покорности тому или другому отдельному писателю по вопросам природы, ослабят путы, наложенные на ваш разум, и смягчат непримиримость и сопротивление вашего чувства, так что вы перестанете впредь отказываться прислушиваться к речам, еще не слыханным. Но ограниченность (да будет мне позволено воспользоваться этим термином) заурядных умов зашла столь далеко, что они не только слепо несут в виде дара или даже подати собственное одобрение всему тому, что они находят у ав~ ДЕНЬ ТРЕТИЙ 287 торов, доверие к которым было им внушено наставниками в раннем детстве, во время учения, но даже отказываются выслушивать, а тем более изучать какое бы то ни было новое предположение или проблему, хотя бы последние не только не были опровергнуты, но даже не были изучены и рассмотрены их авторитетами. Одна из этих проблем — это исследование того, какова настоящая, подлинная, первичная, внутренняя и главная материя и субстанция нашего земного шара. И хотя ни Аристотелю, ни кому-либо другому, а именно Гильберту впервые пришло на ум подумать, не может ли она быть магнитом, и хотя ни Аристотель, ни другие не оспаривали такого мнения, все же мне приходилось встречать многих, которые при первом слове об этом, подобно лошади, пугающейся тени, бросались назад и избегали говорить на эту тему, считая такое представление пустой химерой и даже необыкновенной глупостью. И может быть, книга Гильберта не попала бы в мои руки, если бы один очень известный философ-перипатетик не подарил мне ее, думаю только затем, чтобы предохранить свою библиотеку от заразы. Симпличио. — Я откровенно признаюсь, что был одним из этих заурядных умов, и только лишь несколько дней тому назад, когда мне пришлось столкнуться с вашими рассуждениями, я почувствовал себя несколько в стороне от избитых и обычных путей, но все же я еще не чувствую себя настолько поднявшимся над ними, чтобы шероховатости этого нового фантастического мнения не казались мне слишком большими и трудными для преодоления. Сальвиати. — Если то, что описывает Гильберт, правильно, то это не мнение, а предмет познания, совсем не новый, а столь же старый, как и сама Земля. Если это учение соответствует правде, оно не может представляться шероховатым или трудным; путь его является гладким и чрезвычайно приятным. Если вам угодно, я дам вам наглядно убедиться, что вы сами себе создаете тени и боитесь чего-то такого, что не содержит в себе ничего страшного, точно малый ребенок, который испытывает страх перед букой, зная ее только по имени, так как кроме имени ничего и нет. Симпличио. — Я буду рад, если вы меня просветите и избавите от ошибки. Сальвиати. — Так отвечайте на поставленные мною вопросы. Во- первых, скажите мне, думаете ли вы, что наш земной шар, на котором мы живем и который мы называем Землей, состоит из одной единственной и простой материи или же что он является совокупностью материй, отличающихся друг от друга? Симпличио. — Я вижу, что он состоит из весьма различных субстанций и тел, и прежде всего я нахожу в качестве главных составных частей |^а03н^одаой^ма- воду и землю, наиболее отличающиеся друг от друга. терии. Сальвиати. — Оставим пока в стороне моря и другие воды и поговорим о твердых частях; скажите мне, кажутся ли они вам одной и той же вещью или же различными вещами? Симпличио. — Я вижу, что по внешности они различны, так как существуют громаднейшие пространства неплодородного песка и другие— с плодородными и плодоносными землями; множество бесплодных и диких гор, преисполненных твердыми скалами и камнями самых разнообразных сортов, как порфирами, алебастрами, яшмами и тысячами различных сортов мрамора; там существуют обширнейшие рудники металлов чрезвычайно разнообразных видов и, словом, такое различие материй, что целого дня нехватит, чтобы только их перечислить. Сальвиати. — А считаете ли вы, что все эти разные материи, составляя общую массу, входят в нее равными количествами или же что существует одна из них, которая во много раз превосходит другие, являясь как бы главной материей и субстанцией огромной массы? 288 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА Симпличио. — Я думаю, что камни, мраморы, металлы и другие весьма различные материи являются как бы внешними и поверхностными драгоценностями и украшениями первичного тела, которое по массе, я думаю, неизмеримо превосходит все остальное. Сальвиати. — А из какой материи, думаете вы, состоит эта главная и обширная масса, для которой названные вещи являются как бы наростами и украшениями? Симпличио. — Я думаю, что она простой или более чистый элемент земли. Сальвиати. — Но что же вы понимаете под Землею ? Может быть, она и есть то, что рассеяно до полям, что возделывают лопатами и плугами, куда высевают зерно и сажают фруктовые деревья, где естественно зарождаются громаднейшие леса и что, словом, является обиталищем и матерью всего растущего? Симпличио. — Именно она, сказал бы я, является первичной субстанцией земного шара. Сальвиати. — Ну, я не думаю, чтобы вы сказали это очень удачно; ведь та земля, которая возделывается, засеивается, которая приносит плоды, является лишь частью, и притом очень тонкой, земной поверхности; она уходит вглубь лишь на небольшое пространство по сравнению с расстоянием до ее центра; и опыт нам показывает, что стоит лишь прокопать немного вниз, как обнаруживаются материи, чрезвычайно отличные от этой внешней коры, более плотные и не способствующие произрастанию растительности; кроме того, вполне вероятно, что части, лежащие ближе к центру, придавленные огромными лежащими на них тяжестями, уплотнены и тверды, как любая самая твердая скала. Прибавьте к этому, что напрасно была бы дана способность к плодородию тем материям, которым никогда не суждено производить плоды, оставаясь вечно похороненными в глубоких и темных недрах Земли. Симпличио. — А кто удостоверит нам, что части, близкие к центру, бесплодны? Может быть, и они производят что-нибудь, нам неизвестное. Сальвиати. — Это лучше других должны знать вы и те, кто уверен, что тела, составляющие вселенную, созданы лишь для блага рода человеческого; если это так, то внутреннее тело Земли скорее всякого другого должно быть предназначено только для блага нас — его обитателей. Но какое благо сможем мы извлечь из материй, настолько от нас скрытых и удаленных, что мы никогда не будем в состоянии сделать их доступными обработке? Следовательно, внутренняя субстанция земного шара не может быть материей хрупкой, рассыпчатой и ничего не связующей, как та материя на поверхности, которую мы называем землей; но ей подобает быть телом чрезвычайно плотным и чрезвычайно прочным, словом, крепчай- внутренние частв шим камнем. И если она должна быть таковою, то на каком основания земного шара доля*- · ^ ' ны быть чреввычай- вы больше затрудняетесь признать ее магнитом, чем нефритом, яшмой но прочными. или же тверДЫМ мрамором? Если бы Гильберт написал, что земной шар внутри сделан из песчаника или халцедона, то парадокс показался бы вам менее нелепым? Симпличио. — Что внутренние части земного шара более сжаты, а потому более плотны и крепки и тем больше, чем дальше вглубь они идут, — это я допускаю, и это допускает также Аристотель, но я не чувствую ничего такого, что принуждало бы меня признать, что они вырож- ' ' даются и представляют собой нечто, отличное от той же самой земли поверхностных частей. Сальвиати. — Я предпринял это рассуждение не с целью убедить вас строгим доказательством, что первичной и реальной субстанцией земного шара является магнит, но только для того, чтобы показать вам, что нельзя найти основания, почему труднее признать Землю состоящей ДЕНЬ ТРЕТИЙ 289 из магнита, чем из какой-либо другой материи. И если вы как следует порассудите, то признаете вполне вероятным, что только простое произвольное название побудило людей считать ее состоящей из земли, так как обычно они пользуются с самого начала общим названием земля как для обозначения той материи, которую пашут и засевают, так и для наименования нашего земного шара; и если бы название последнего было произведено от камня, — а оно могло быть заимствовано от него так же, Как И ОТ ЗемЛИ, — ТО речь О ТОМ, ЧТО ПерВИЧНОЙ Субстанцией ЯВЛЯеТСЯ Ка- Обитаемы* нами ' г * шаР назывался бы Мень, НИ В КОМ, КОНеЧНО, Не ВЫЗВала ОЫ СОПрОТИВЛеНИЯ ИЛИ Возражения; «Кам