ных условиях, потому что прямолинейное движение, которое замедляется, есть движение насильственное и не может быть постоянным; а ускоренное необходимо достигнет конечного прямолинейное пункта, если таковой имеется; если же его нет, то движение вообще не движение при есте- ственных условиях может возникнуть, потому что природа не движет к тому, чего достигнуть не Мсгоянным^ п°" невозможно. На этом основании я заключаю, что только круговое движение естественно подобает естественным телам, составляющим вселенную *и приведенным в наилучшее расположение; о прямолинейном же движении можно сказать самое большее, что оно предназначено природой прямолинейное для тел и частей их, когда они оказываются не на своем месте и выведены движение предна* ^ значено естествен- из упорядоченного расположения, а потому должны быть кратчайшим пу- Jo?1 чтобаы Дприв? тем возвращены к естественному положению15*. Поэтому, кажется мне, лить их в совер- можно с достаточным основанием заключить, что для поддержания со- швнныи порядок. ^ г* когда они из него вершенного порядка между частями мира необходимо, чтобы движущиеся выведены. тела двигались только по кругу, а если некоторые тела не движутся по кругу, то они необходимо должны быть неподвижными. Кроме покоя и кругового движения, нет ничего, что было бы пригодно для сохранения только покой и порядка. И я немало удивляюсь, что Аристотель, который считал, что круговое движение „ J г 1 г -> пригодны для со- земной шар помещается в центре мира и пребывает там в неподвижности, хранения порядка. не ГОВОрИТ 0 Т0М) чт0 естественные тела бывают по природе одни движущимися, а другие неподвижными, в особенности раз уж он определил, что природа — начало движения и покоя. Симпличио. — Аристотель, как тот, кто не полагается более, чем Чувственный опыт подобает, на свой ум, хотя бы и чрезвычайно прозорливый, учит в своей почтен1 бчелов°чес- философии, что данные чувственного опыта следует предпочитать любому ким рассуждениям, рассуждению, построенному человеческим умом. Он говорил, что те, кто стали бы отрицать свидетельства чувства, заслуживают наказания Кто отрицает чув- х тт г* ство, заслуживает, лишением их этого самого чувства. Но кто же настолько слеп, чтобы не ^^л^чувство™ видеть, как части Земли и воды движутся, будучи тяжелыми, естественным образом вниз, т. е. по направлению к центру вселенной, предназна- чувство показы- ченному самой природой быть целью и конечным пунктом прямолиней- движется кЯЯсере? ного Движения deorsum; кто не видит равным образом, что огонь и воздух дине, а легкое— движутся прямо вверх по направлению к лунной орбите, естественному своду. конечному пункту движения sursum? И если мы видим это до такой степени ясно и знаем твердо, что eadem est ratio totius et partium, то не следует ли признать истинность и очевидность того положения, что естественное движение Земли есть прямолинейное движение ad medium, а огня — прямолинейное движение a medio 16? ДЕНЬ ПЕРВЫЙ 41 Сальвиати. — В силу этого вашего рассуждения самое большое, чего вы можете требовать, — это признания, что части Земли, оторванные от целого, т. е. от того места, где они естественно находятся, т. е. в конце концов приведенные в неправильное и беспорядочное расположение, возвращаются на свое место сами собой, а потому, естественно, прямолинейным движением; совершенно так же (допуская, что eadem est ratio totius et partium) следовало бы заключить, что и земной шар, силою удаленный с места, предназначенного ему самой природой, вернулся бы туда прямолинейным движением. Это — самое большее, говорю я, с чем мы могли бы согласиться, всячески идя вам навстречу. Но тот, кто захотел бы строже отнестись к вашим утверждениям, отказался бы признать, что части Земли при возвращении к своему целому будут двигаться прямолинейно, а не круговым или каким-либо смешанным движением; и вам, без сомнения, нелегко было бы доказать противное, как вы ясно можете усмотреть из возражений на специальные доводы и опыты, приводимые Птоломеем и Аристотелем. Во-вторых, если бы кто-нибудь вам сказал, что части Земли движутся не для того, чтобы достигнуть центра мира, а для того, чтобы воссоединиться со своим целым, и что вследствие этого они обладают естественным влечением к центру земного шара, что способствует его образованию и сохранению, то какое другое целое и какой другой центр нашли бы вы в мире, к которому весь земной шар, будучи от него отдален, стремился бы вернуться так, чтобы стремление целого и его частей совпадало? Добавьте к этому, что ни Аристотель, ни вы никогда не докажете, что Земля de facto находится в центре вселенной; если можно приписывать вселенной какой-нибудь центр, то мы найдем, что в нем помещается скорее Солнце, как вы убедитесь из дальнейшего хода рассуждения. Раз из согласованного стремления всех частей Земли образовать свое целое следует, что они стекаются туда со всех сторон в силу одинакового влечения, и для того, чтобы объединиться сколь возможно теснее, располагаются сферически, — то почему бы нам не признать, что Луна, Солнце и другие тела вселенной также принимают округлую форму только вследствие того же влечения и естественного скопления всех составных частей их? И если иногда одна из этих частей будет как-нибудь насильственно отделена от целого, то разве неразумно предположить, что она сама собой вследствие естественного влечения вернется к целому, и разве не естественно, таким образом, притти к заключению, что прямолинейное движение присуще всем мировым телам? Симпличио. — Так как вы хотите отрицать не только начала наук, но очевидные опыты и даже чувства, то нет никакого сомнения, что вас уже нельзя убедить или освободить от каких бы то ни было предвзятых мнений; и я скорее успокоюсь на том, что contra negantes principia поп est disputandum, чем убежденный силою ваших доводов 17. Остановимся хотя бы на том, что вы только что сказали, а именно — на вашем сомнении, прямолинейно или непрямолинейно движение тяжелых тел? Какие могут быть у вас основания отрицать, что части Земли, т. е. наиболее тяжелой материи, опускаются к центру Земли прямолинейным движением? Если, например, они будут сброшены с очень высокой башни со стенами, совершенно ровными и построенными по отвесу, то они пойдут, так сказать, скользя, и ударятся о Землю как раз в той самой точке, куда попал бы и отвес, висящий на веревке, укрепленной у вершины башни в точности там, откуда был сброшен камень. Разве это не очевидное доказательство того, что такое движение — прямолинейное и направленное к центру? Далее, вы сомневаетесь, действительно ли части Земли движутся, как утверждает Аристотель, по направлению к центру мира, как будто он не доказал этого убедительным образом в учении о противоположных движениях, рассуж- Сомнительпо, движутся ли тяжелые падающие тела прямолинейно. Земля сферична вследствие стремления частей к своему целому. Более вероятно, что в центре вселенной находится Солнце, а не Земля. Прямолинейное движение тяжелых тел, воспринимаемое чувствами. 42 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА Доказательство Аристотеля, что тяжелые тела движутся по направлению к центру вселенной. Тяжелые тела движутся к центру Земли per ассЬ dens. Спрашивать о том, что воспоследовало бы ва невозможным, тщетное занятие. Тела небесные, по Аристотелю, ни легки, ни тяжелы. Аристотель не может ошибаться, потому что он —основоположник логики. Паралогизм» Аристотеля при доказательстве того, что Земля находится в центре мира. дая так: движение тяжелых тел противоположно движению легких тел; но движение легких тел, как всякий видит, есть движение прямо кверху, т. е. по направлению к окружности мира, а потому движение тяжелых тел направлено прямо к центру мира и per accidens 18 получается так, что оно направляется к центру Земли, ибо этот последний, оказывается, совпадает с первым. Спрашивать далее о том, что делала бы часть лунного шара или Солнца, если бы она отделилась от своего целого, тщетное занятие, ибо это значило бы спрашивать о том, что воспоследовало бы из невозможности; если принять, как доказывает Аристотель, что небесные* тела непреходящи, непроницаемы, несокрушимы, то указанного случая и быть не может, а если бы все-таки он произошел и отделившаяся часть вернулась к своему целому, то она вернулась бы не потому, что она тяжела или легка, ибо, как доказывает тот же Аристотель, небесные тела — ни тяжелы, ни легки. Сальвиати. — Насколько основательно мое сомнение в том, действительно ли тяжелые тела движутся по прямой и вертикальной линии, вы увидите, как я только что сказал, когда мы рассмотрим этот вопрос особо. Что касается второго пункта, то меня удивляет, что нужно еще раскрывать вам паралогизм Аристотеля, тогда как он столь очевиден сам по себе. Неужели вы не замечаете, как Аристотель допускает то, что заключается в вопросе? А потому заметьте... Симпличио. —Прошу вас, синьор Сальвиати, говорите об Аристотеле более почтительно. И кого удастся вам когда-либо убедить, что он, который был первым, единственным и изумительным изъяснителем силлогистики, доказательства, эленхий, способов распознавания софизмов, паралогизмов, словом, всей логики, сам допустил потом столь тяжкую ошибку, приняв за известное то, что заключается в вопросе? Синьоры, сперва надо хорошенько его понять, а потом пытаться опровергать. Сальвиати. — Синьор Симпличио, мы сошлись здесь, чтобы в дружеской беседе исследов