у. Симпличио. — Что касается разрешения его и обнаружения его ошиб- ^ет^ротивоп^ло^ ки, то разве вы не видите прежде всего очевидного противоречия: небес- ностей. ные тела невозникающи и неуничтожаемы, значит, небесные тела возникающи и уничтожаемы? Кроме того, противоположностей не существует среди небесных тел, они существуют только среди элементов, обладающих противоположностями движений sursum et deorsum, и противоположностями легкости и тяжести; но в небесах, где движение происходит кругообразно, — и этому движению никакое другое не противоположно, — отсутствуют противоположности, а потому небеса неуничтожаемы, и т. д. Сагредо. — Позвольте, синьор Симпличио. Пребывает ли та противоположность, в силу которой, по вашему убеждению, некоторые простые тела уничтожаемы, в самом таком теле, или же связана с другим телом? Пребывает ли, например, спрашиваю я, влажность, в силу которой разрушается некоторая часть Земли, в самой Земле, или же в другом теле, например, в воздухе или воде? Вы скажете, я думаю, что как движение вверх и вниз, так и тяжесть и легкость, которые вы считаете основными противоположностями, не могут находиться в одном и том же объекте, и этого не может быть также с влажностью и сухостью, с теплом и холодом; приходится, следовательно, вам сказать, что когда тело разрушается, то разрушение происходит в силу того свойства, которое находится в противоположно- другом теле и противоположно его собственному. Поэтому, чтобы сделать Ля1отсяКОТпри1ино^ небесное тело уничтожаемым, достаточно обнаружить в природе тело, разрушения, не _, -. пребывают в том обладающее противоположностью небесному телу; а таковы элементы, самом теле, кото- если действительно уничтожаемость противоположна неуничтожаемости. рое разрушается. Симпличио. — Нет, этого недостаточно, дорогой синьор. Элементы изменяются и разрушаются потому, что соприкасаются и перемешиваются друг с другом и, таким образом, могут воздействовать друг на друга своими противоположностями; но небесные тела отделены от элементов; элементы не оказывают действия на них, хотя небесные тела и воз- небесные тела вов- „' „ ^ ' действуют на эле- деиствуют на элементы. Если вы хотите доказать возникновение и унич- менты, но не под- тожение небесных тел, то вам нужно показать, что и среди них пребывают ствию^со стороны ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ. ч элементов. Сдгредо. — Тогда я вам найду их и среди небесных тел. Первым источником, из которого вы черпаете противоположности стихий, это противоположность их движений вверх и вниз; необходимо, значит,- чтобы равным образом были противны друг другу те начала, от которых зависят эти движения; и так как одно движется вверх в силу легкости, а второе вниз в силу тяжести, то легкость и тяжесть необходимо должны быть противоположны друг другу; не меньше, как нужно думать, противоположны и те начала, которые являются причинами того, что одно тя- костьГредкостьеи жело, а другое легко. Но по вашим собственным взглядам легкость и тя- ""^^положны?0" жесть являются следствием редкости и плотности; значит, противополож- свойства. 48 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА ны плотность и редкость, столь широко распространенные в небесных телах, что вы считаете звезды не чем иным, как только более плотными ча- звевды бесконечно стями небес, а если это так, то плотность звезд должна почти бесконечно илотнос?иЯТсубс^ан- превосходить плотность остального небесного пространства; это очевид- ции остального н0 из ТОго, что небо в высшей степени прозрачно, а звезды в высшей степени непрозрачны и что там, наверху, нет никакого иного свойства, кроме большей или меньшей плотности, которое могло бы быть причиной большей или меньшей прозрачности. Если, значит, существуют такие противоположности среди небесных тел, то они также необходимо должны быть возникающими и уничтожаемыми, совершенно так же, как и элементарные тела, или же надо признать, что не противоположность является причиной уничтожения и т. д. Симпличио. — Нет необходимости ни в том, \ни в другом, так как Редкость и плот- плотность и редкость небесных тел не противны друг другу как в элемен- отличны^от^едксн тарных телах; ведь они зависят не от первых начал — холода и тепла, влемеИнтовЛшн°мТИ К0Т0Рые противоположны, но от большего или меньшего количества ма- нино). терии по отношению к величине; а «много» или «мало» говорят только об относительном противопоставлении, т. е. о самом малом, какое только существует и которое не имеет ничего общего с возникновением и уничтожением. Сагредо. — Таким образом, вы хотите, чтобы плотность и редкость, которые у элементов должны ябляться причиной тяжести и легкости, в свою очередь вдогущих быть причинами противоположных движений sursum et deorsum, обусловливающих противоположности возникновения и разрушения, определялись не только, как плотность и редкость в зависимости от того, много или мало материи содержится в том же размере или, лучше сказать, объеме, но необходимо, чтобы тела были плотны и редки благодаря первоначальным свойствам холода и тепла; иначе ни- Аристотель, вид- чег0 не получится. Но если это так, то Аристотель ввел нас в заблужде- перечисление при- ние, ибо он должен был сказать это с самого начала и написать, что воз- менты возникаемы никаемы и уничтожаемы те простые тела, которые движутся простыми и уничтожаемы, движениями вверх и вниз; движения же эти зависят от легкости и тяжести, порожденных в свою очередь редкостью и плотностью, в результате большого и малого количества материи, благодаря теплу и холоду; Аристотель не должен был ограничиваться одним простым движением sursum et deorsum. Я уверяю вас, что если речь идет о том, чтобы сделать тела теплыми и легкими и движущимися противоположными движениями, то для этого достаточно любой плотности и редкости, происходит ли она- от тепла и холода или от чего вам будет угодно, так как тепло и холод не имеют никакого отношения к этому действию; в самом деле, вы видите, что раскаленное железо, — а его, кажется, можно назвать теплым, — весит столько же и движется совершенно так же, как и холодное. Но если даже это и оставить, то, спрашивается, откуда вы знаете, что небесные плотность и редкость не зависят от холода и тепла? Симпличио. — Только потому, что таких свойств нет у небесных тел, ибо они не теплы и не холодны. Сальвиати. — Мы снова, я вижу, начинаем удаляться в бесконечное море, откуда никогда не выйдем, так как это плавание без компаса, без звезд, без весел и без руля, почему нам по необходимости придется пробираться от одного подводного камня к другому, или сесть на мель, или плыть все время наугад. Поэтому, если мы хотим, согласно вашему совету, продвинуть вперед нашу главную тему, нам нужно отложить теперь в сторону это общее рассуждение о том, необходимо ли в природе прямолинейное движение и свойственно ли оно некоторым телам, и перейти к отдельным доказательствам, наблюдениям и опытам, рассмотрев сначала все те, которые до сих пор приводились Аристотелем, Птоломеем ДЕНЬ ПЕРВЫЙ 49 и другими для доказательства неподвижности Земли; затем попробовать их распутать и, наконец, перейти к таким, на основе которых можно убедиться в том, что Земля не меньше, чем Луна или другая планета, может быть причислена к природным телам, движущимся кругообразно. Сагредо. — Я тем охотнее пристану к этому берегу, что меня больше удовлетворяет ваше общее построение, чем рассуждение Аристотеля, так как ваше даст мне спокойное удовлетворение, тогда как аристотелево на каждом шагу ставит мне какую-нибудь помеху; я не понимаю, как синьор Симпличио не оказался сразу же убежденным приведенными вами доводами в доказательство того, что прямолинейное движение не может иметь места в природе, раз предполагается, что части вселенной расположены в наилучшей системе и в наиболее совершенном порядке, Сальвиати. -—¦ Подождите, пожалуйста, синьор Сагредо, так как сейчас мне припомнился способ удовлетворить также и синьора Симпличио, если только он не захочет оставаться настолько связанным каждым словом Аристотеля, чтобы считать за святотатство отклонение от него в чем бы то ни было. Нет никакого сомнения, что для поддержания наилучшего расположения и совершенного порядка частей вселенной, поскольку речь идет о месторасположении, нет ничего другого, кроме кругового движения и покоя; поскольку же речь идет о прямолинейном движении, я не вижу, чтобы оно могло служить для чего-нибудь, кроме как для приведения к своему естественному положению какой-нибудь частицы одного из целых тел, которая в силу какого-нибудь обстоятельства была отделена от своего целого, как мы говорили об этом выше. Рассмотрим теперь земной шар в целом и поглядим, что именно может происходить с ним, если и он и другие мировые тела должны сохранять наилучшее и естественное расположение. О нем необходимо сказать, что или он остается и постоянно пребывает неподвижным на своем месте, или, оставаясь всегда в одном и том же месте, обращается вокруг самого себя, или, наконец, обращается вокруг некоторого центра, двигаясь по окружности круга; из этих возможностей Аристотель, Птоломей и все их последователи избирают первую и говорят, что земной шар и теперь и извечно сохраняет постоянный покой в одном и том же месте. Так почему же в таком случае не сказать о нем с самого начала, что его естественное состояние — неподвижность, вместо того,