— Пересказ?! Репортаж! Целый разворот! Всё ли вы пропили, плотники? Раздвиньте пролеты лестниц! Сотрите печаль с лица Марьи Алексевны! Хорошо ли ловится рыбка Лиза? Или кто задрал стропила Анне Павловне Шерер? 100 сюжетов мировой литературы в одном томе с кратким изложением, вариантами сочинений. На первом форзаце таблица умножения, на втором — Менделеева. Вложен транспортир и калькулятор! А так же набор ручек и одноразовые плащи — всё по ценам ниже рыночных. Да.
Диалог VIII
— Это мой секрет.
— Какой вы, однако, загадошный. Секретник. Мы в детстве тоже секретики делали: выроешь ямку в земле под деревом, положишь туда цветочек, камушек красивый, листик, веточку, бутылочным стеклышком сверху накроешь, придавишь и закопаешь.
— Да, жизнь была знатная. Это всякий подтвердит. Вот и глядите — как всё хорошо тогда начиналось, и что с вами теперь стало.
— Да, начиналось ярко, свежо, остро, прекрасно… Только у меня на этот счет мысль такая. Говорят: дитя невинно, безгрешно, если умрет — попадает в рай. Но дитя так же грешит и страдает, хвастает, злится, жадничает, только все это в малом масштабе. Разница между ним и взрослым в размере и количестве грехов. Но суть-то человеческого характера одна. Значит, ничего не стало, ничего не изменилось.
— Так-то вы Блаженного Августина трактуете?! Так-то?! Хорошо, я это Кранаху-саксонцу расскажу. Так и передам.
— Да, ёлкин хвост! Чтобы Августина трактовать — сначала его прочитать надо! А я не читала, к стыду своему. Кранах — это Лукас, что ли? А он что там на этот счёт думает? Я его, вообще-то, пока мало знаю…
Диалог IX
— В этой местности знают технологию нерассыпающихся куличиков из песка. Да и разве рабби Лёв делал Голема для себя? Он его делал для людей — защищать своих евреев. Ну и иногда советы давать бен Бецалелю — наверное, в области пересыпания песчинок в часах.
— Вот это-то повсеместный и понятный список желаний, что есть у каждого. Дать кому в глаз и смотреть на циферблат песочных часов. Кстати, что дальше с ним было — непонятно. Может, Голем просто попал под танк?
— Наверняка, под танк — хотя Жижка и считается изобретателем «бронетранспортера», то бишь, укрытия в виде плетеной повозки для таборитов, но Голема прикончил его же создатель, как и положено всем создателям.
— Я думаю, что всё было так. Голем испугался и проглотил табличку. В летаргическом сне он проспал долгое время в подвале и видел только сапоги в окошке — сначала марширующие австрийские, потом разбитые сапоги пленных чехословаков, вернувшихся на родину, потом немецкие хромовые сапоги, потом пробежку власовцев, затем грохот советских кирзовых. Он погружался в забытьё, и вот в подвале прорвало трубу. Голем вылез на августовское солнце, щурясь и почёсываясь. И тут на него наехал танк т-62 гвардии старшего сержанта Нигматулина, и жизнь Голема прекратилась окончательно.
Диалог X
— Если бы я был настоящим глобалистом, то носил бы в кармане глобус на цепочке. Небольшой, но увесистый. И если бы кто из антиглобалистов только руку занёс, только яйца свои шелудивые для метания откуда-то начал доставать, то того глобусом-кистенём в лоб. И молодые люди меня бы опасались, и шушукались перед пресс-конференциями: «Вы, робя, этого дядьку бойтесь, как шмякнет в лоб, сразу прибегут японские городовые, Киотский протокол составят».
— Эти, которые «анти», они хитрые. Они яйца издалека кидают. А такая длинная цепочка в карман не влезет.
— Да, упадок честных поединков, да.
— Так и до товарища-маузера можно дойти.
— Нет, Маузер — не наш метод. Если достанешь Маузер, то не в глобалисты запишут, а в сионисты… Маузер! Фамилия какая-то не Православная.
— За Маузера ответить придётся. Впрочем, да — Глобус тоже неважное прозвище.
— Брызгалка — тоже чех какой-то. Не говоря о Сметане.
— В общем, есть над чем поработать.
Диалог XI
— Что вы кричите, как Завулон в лифте. Может, с вами всё обойдётся.
— Завулон в лифте ещё курил и находился с собакою. Премерзейший пример подрастающему, извините за выражение, поколению.
— Это просто у нас жизнь тяжёлая. Мы не всегда хорошо питаемся и мало спим.
— Я всегда хорошо питаюсь, но сплю, да, омерзительно недостаточно.
Диалог XII
— Отчего ж нам не оценить теперь разницы между Gusano Rojo и Miguel de la Mezcal? Поскольку мы с тобой всё время пьём Monte Alban, кажется, что должно быть разнообразие — а глянешь в лабазы, только его и найдёшь. Впрочем, в моём районе лабазы известно какие. Дикий народ.