Я думаю, она понимала все, что происходило, но репутация мне была дороже. Подойдя как можно ближе я взял мать за руку, присел с ней на край фонтана и приобнял, положив ее голову к себе на плечо. Она разрыдалась, уткнувшись мне в грудь, а я прижал к ее лицу платок и выждал, пока мама затихнет. Сдать ее на руки прибывшим санитарам не составило труда, я сделал это, не глядя в ее застывшее лицо, на все вопросы отвечал коротко, сказал, что женщину не знаю, никогда с ней не был знаком, возможно она одна из тех нищенок, что часто приходили к нам в дом. Вранье получалось гладким, я не сомневался, но в душе словно что-то тогда сломалось с громким треском и осыпалось, как витраж.
С тех пор я больше не видел мать, квартирку в мансарде теперь стал занимать я один и со временем обставил ее на свой вкус, превратив в кабинет. Но до сих пор каждый предмет здесь напоминает мне о моем стыде, о том, что я отдал собственную мать в психиатрическую лечебницу ради карьеры и никогда не навещал ее.
Доктор обвел невидящим взглядом помещение, словно пытаясь среди предметов найти силуэт сломавшейся женщины, но тщетно. Вздохнув прерывисто, он присел у осколков чашки, собирая белые черепки на салфетку, после мужчина швырнул жалобно звякнувшие осколки в ведро, это прозвучало похоронным звоном.
Опустив глаза, Доктор открыл ящик стола, извлек оттуда твёрдый прямоугольник и молча положил открытку около чашки гостьи.
Тьма Крусди за окном стала непроглядной, словно горькие слова и душевная боль напитали его. Гостья тихо встала, стиснула в руках открытку и протянулась было пальцами к плечу безумца, но передумала и покинула кабинет молча. А мужчина так и смотрел в чёрную бездну по ту сторону стекла, не находя в себе сил даже на малейшее движение.
Ярмарка
Это случалось очень редко, каждый раз внезапно, как удар ножом в спину. Стиснув до боли руки в кулаки Доктор подскочил на кровати, очнувшись от ночного кошмара. Пальцы дрожали, на лбу выступили капельки пота, дыхание с хрипом покидало лекие, словно мужчина дышал колючей проволокой, раздирающей горло. За окном уже рассвело, в стекло стучались яркие лучи и звуки ярмарки.
Вот оно что, ярмарка! Из-за нее пришел Морфей и унес душу Доктора в страну ночных кошмаров! Скопище народа, смеющиеся зазывалы, запахи карамели и выпечки, все это вызывало дрожь в теле безумца. Он метался по комнатам, закрывая окна, задергивая шторы, но звуки ярмарки, ее запахи, казалось, сгустились вокруг, затаились по углам воспоминаниями, выскакивая тогда, когда Доктор отворачивался от окна.
К середине дня, измотанный страхом и гневом, Безумный Доктор решил пойти навстречу своему кошмару, он оделся в лучший костюм, накинул пальто, гладко выбрился и, прихватив трость, окунулся в ясный день. Пешком до центрального парка, который занимала ярмарка, было неблизко, вокруг текла людская река, и Доктор ощущал себя попавшим в деловитый косяк тунца, который несёт его, сжав скользкими боками.
В парке людей было ещё больше, словно весь город пытался уместиться в этом кипящем котле фальшивой радости. Дети носились со свистульками, подростки стреляли в тире и катались на аттракционах, взрослые лениво пили пиво, болтали, смеялись и покупали что-нибудь маленьким спиногрызам, лишь бы те не мешали вести беседу.
Доктор чувствовал, как сам город ненавидит этот размалеванный балаган и все же пускает его в себя. Здесь, в Крусди, ярморочное веселье проходило словно сквозь зеркало, становясь искаженным отражением себя. Все тут становилось злой шуткой. Из одного угла пахло пряностями, из другого "травкой", в тени одного шатра сплеталась в жарких объятьях парочка, а в тени другого подростки били ногами кого-то, кто им не угодил. Лица веселящихся превращались в алчные маски, жадные до нежданного, но желанного веселья, даже дети казались жадными чертиками, скачущими в визгливой пляске. Крусди вывернул наизнанку радость, превратив ярмарку в фестиваль бесконечной жажды удовольствия и, чем более низким оно было, тем становилось веселее.
Безумец пробирался среди лживых, фальшивых, притворных, лицемерных масок людей, стараясь не касаться их обладателей, словно страх испачкаться чем-то мерзким завладел им полностью. Он сам не знал, что ищет тут, но очень скоро цель возникла перед мужчиной, как по волшебству. Возле "Силомера" стояла компания парней и девушек, они подбадривали смехом и криками каждого парнишку из своего круга, который выходил и брался за кувалду, чтобы ударить ею по мишени. Железный груз подскакивал, показывая условную шкалу силы, зрители хлопали и свистели. Каждый из ребят, вышедших к механическому аттракциону, оглядывался на друзей, но его взгляд неизменно задерживался на лице белокурой девушки.