Дальше записи Чарльза Громмера превращались в сплошной поток ругательств, раскаяния и бреда, переплетенного со страшными снами, в которых молодой Морт стоит над ним со скальпелем и улыбается. Мужчиной овладела навязчивая идея - отомстить Доктору Смерть, как назвали его газетчики, или Безумному Доктору. Полицейский был уверен, что именно Морт причастен к страшным событиям в городе. Инспектор помешался на этой идее, его записи стали бредом сумасшедшего из которых можно было разобрать только то, что он решил убить доктора.
На этом дело #42 кончилось, дальше было только несколько вырезок из газет, которые хозяйка похоронного бюро с интересом прочла. Во всю первую полосу крупным планом была напечатана фотография светловолосого мужчины, который мог бы быть привлекателен своей мужественностью, если бы не запущенный вид и абсолютное безумие в глазах. Грубоватые черты лица искажены в звериной гримасе, руки стянуты смирительной рубашкой, рядом стоят два санитара и держат его, словно зверя на поводке.
Заголовок кричал: "Инспектор Чарльз Громмер напал на психиатра", газета в красках рассказывала, как полицейский ворвался в психиатрическую лечебницу и потребовал доктора Яна Морта немедленно для разговора. Сестра в приемном отделении уверила, что доктор сейчас спуститься, но вызвала санитаров, которые спустились в сопровождении именно Морта. Увидев цель, инспектор бросился на врача, выхватив нож, ранил санитара, но был обездвижен и успокоен с помощью лекарства. Дальнейшую его судьбу решит суд.
Следующая вырезка была датирована месяцем позже, на ней крупным планом был напечатан портрет молодого мужчины, очень похожего на Безумного Доктора, если бы жизнь не оставила на его лице столько отпечатков в виде ранних морщин, а безумие в его глазах не было бы так заметно. Статья была обрезана, только цитата слов Морта осталась под фотографией: "Я лично наблюдаю инспектора Громмера, он агрессивен и является угрозой для общества. Однако, заключить его в тюрьму невозможно, он невменяем. Чарльз Громмер останется в нашей больнице, пока не излечится от своего недуга".
Дальше было фото, на котором инспектор был в крови и пояснение для прессы: "он калечит себя и выходит из-под контроля", последняя заметка была небольшой, она была опубликована полтора года спустя, жирным шрифтом коротко и жестоко сообщалось, что инспектор Чарльз Громмер не поддается медикаментозному лечению и принято решение о проведении лоботомии. Под кипой бумаг лежал лист, свёрнутый вдвое, на нем почерком Доктора было начертано небольшое послание.
"Здравствуйте, госпожа Моретта Сирин, простите, что не пришел лично, но я до сих пор не могу рассказать многого вслух. Вы умная женщина и, надеюсь, сведете воедино то, что написано между строк. Моя несчастная матушка, после того, как отец отрекся от меня, называла меня не иначе, как Жан Франсуа, а фамилия у меня осталась ее Нимаж. Думаю, это как-то связанно с моим настоящим отцом, которого я, увы, никогда не знал. Надеюсь, эта информация останется между нами. По секрету поведаю Вам, что инспектор до сих пор находится в лечебнице, его состояние абсолютно стабильное, хоть он и ничего не соображает. Последствия лоботомии немного специфичные, хотя очень успокаивают буйных пациентов. Жаль его, но такова цена свободы. С уважением ваш Ж. Ф. Н."
Последней к ногам владелицы похоронного бюро упала открытка.
Отраженные близнецы
День Доктора проходил как обычно, он наблюдал в окно за людьми, подмечая нюансы поведения того или иного прохожего. Яркий аромат свежего кофе, стелился по комнате, витая призраком бессонных ночей. К вечеру, сделав необходимое количество заметок, безумец хотел было зачерпнуть горсть кофейных зёрен, но в пакете оказалось пусто. Вздохнув, Доктор набросил пальто на плечи, повязал шарф и отправился в центр, к знаменитой лавке чая и кофе "Noir".
На самом деле в городе было достаточно лавочек и магазинчиков, торгующих ароматными зёрнами, но в "Noir" всегда был самый лучший, свежий, самый качественный товар, да и атмосфера заведения была особенной. Пройдя по скользким тротуарам, укрывшимся ледяной коркой, Доктор без труда нашел глазами черную вывеску, качающуюся на стылом ветру, магазин расположился на первом этаже пятиэтажного дома из древнего красного кирпича, который привлекал внимание узкими арками и неровными черными трубами дымоходов.