- Доктор, - воскликнула Рин, - где я?
- Ты в палате для буйных, Карина, - сказал я спокойно, - ты совсем ничего не помнишь?
- Нет, даже отдаленно. Я никогда не была тут, только не я.
- Спокойно, давай поговорим, пока у нас есть время.
Мы с ней проговорили оставшиеся двадцать минут, потом вошел санитар, все это время терпеливо стоявший за дверью, и удивленно посмотрел на Карину, а потом на меня. Пусть девушка снова начала падать в пучину безумия, и ее мягкие черты растворялись в злобной гримасе ее второй личности, но мне казалось, что я нашел путь к спасению этой души.
Глупец. Изо дня в день я приходил к Рине, начал называть ее Психеей, каждый раз я сокращал пребывание Катрин в сознании девушки и давал советы моей новой подруге о том, как отсрочить ее приход после того, как я покидаю палату. Через две недели я добился того, чтобы Карину выпускали из палаты, она гуляла под моим присмотром в сопровождении трех санитаров.
Профессор поражался моим успехам и сам не раз спускался, чтобы поговорить с пациенткой, а я был на седьмом небе от счастья и радовался, как ребенок тому, что смог помочь человеку. Месяц спустя Рина покинула стены обители скорби. Она светилась счастьем и смеялась открыто. За этот месяц мы не соприкоснулись даже пальцами, но чувствовали, что стали друг другу самыми близкими друзьями, потому что соприкоснулись душами.
Она уехала, но главный врач настоял на ее следующем посещении клиники, чтобы закрепить результат и во избежание бесконтрольного рецидива. Время текло своим чередом, я переписывался с Кариной по почте, в письмах она рассказывала мне о своих успехах, о том, что перестает бояться смотреть людям в глаза, чему я был очень рад. Когда настала осень и Психея должна была появиться у нас на пороге повторно, я получил последнее письмо от нее, вернее от Катрин.
"Бабочки, доктор, должны умирать, как бы долго они не жили. Вы знаете сами, что они умирают. И эта бабочка тоже умрет, но прихватит с собой еще одну душу, только тогда мы освободимся обе. Катрина."
Когда я поднял тревогу, было уже поздно. Карина добралась до своего мучителя даже в тюрьме, куда его все же упрятали после многочисленных судов. Она нашла его и убила, а после покончила с собой, не оставив даже прощальной записки.
Единственный, кому она написала, был я. Единственное послание, которое она оставила после себя, было адресовано мне. В моих неумелых руках погибла бабочка. Или я отпустил ее из клетки плоти, которая терзала ее?
Доктор протянул гостье открытку, сложенную в форме бабочки, и уставился на угасающий в печи огонь. Тихо хлопнула дверь, это девушка с глазами, похожими на два зеркала, покинула кабинет безумца, оставив только горький привкус печали на самом дне чайной чашки.
Перо судьбы
Свирепые вьюги отпустили город, словно издеваясь над людьми зима вдруг спряталась, уступая место обманчивой оттепели, которая, словно изменчивая девица, обещала тепло и радость, но убегала, стоило поверить ей. В этот сырой, от подтаивающих сугробов день, к безумцу постучали, хотя он не жал посетителей. Но это был не внезапный пациент, а мальчишка-разносчик, который доставил мужчине записку. Раскрыв ее, Доктор без труда узнал ровный, словно по лекалу выведенный почерк Нуара.
"Здравствуйте, дорогой Доктор, сегодня мы с подругой страиваем чаепитие в моей лавке и я бы очень хотел вас на нем видеть! Обещаю, вам, мой друг, будет очень интересно. Женщина, что пребудет ко мне издалека, знакома мне очень давно, несомненно в ней есть большое количество загадок, которые вам, Доктор, будут по вкусу. Забыл упомянуть, она писательница, а кому, как не мне знать, что вы любителе хорошую литературу. Вдруг она одарит вас одной из своих книг? Жду после закрытия лавки ровно в восемь вечера. Noir."
Зная, что занятой знакомый просто так не побеспокоит, Доктор решил пойти обязательно, да и обижать всегда радушного и внимательного хозяина лавки было не с руки. Тщательно выбрившись и причесавшись, безумец надел один из своих лучших костюмов и направился к назначенному времени, старательно лавируя между обширными грязными лужами, к кофейной лавке. Витрины заведения были затемнены, но дверь слегка приоткрыта, словно Нуар точно знал, что его знакомый явится точно в срок. Не раздумывая, Доктор окунулся в ароматы сандала, трав, чая и кофе, затворяя за собой дверь, за которой притаилась, подслушивая, слякотная темнота.
- Дорогой мой друг, - улыбнулся хозяин лавки, протягивая гостю руку для рукопожатия, - я знал, что вы явитесь. Поверьте, вы не пожалеете.