Сливовое платье и бледная кожа были полностью залиты алыми потоками, а мать Доктора все смеялась и смеялась, пока не застыла бледным манекеном за играющим по собственной воле инструментом. Черты лица женщины исказились, словно кто-то смял мягкую глину, а потом из этого месива проступили совсем другие черты, которые Доктор узнал, к своему удивлению. Тонкие губы и внимательные жестокие глаза всплыли в памяти безумца так быстро, словно он видел эту девушку всего минуту назад. На самом деле она стояла тогда в кафе, в конце осени, доказывая парню за стойкой, что весь мир несправедлив. Девушка, которая продает оружие.
- Я знаю, что произошло с вашей матерью, Доктор, - прозвучал ее чуть хрипловатый голос, - и знаю почему.
- Расскажите! - вскричал безумец и проснулся в холодном поту.
Руки Доктора дрожали, тело бил озноб, хотя огонь в печи горел ровно, и окно было закрыто. Не находя себе места, мужчина присел за стол, накинул на плечи старый потертый халат, и взгляд его упал на стопку формуляров и перо. Не размышляя ни секунды, Доктор принялся за написание послания.
"Здравствуйте, дорогая мисс Кроу, я, Безумный Доктор, хотел бы пригласить Вас к себе снова. В последнее время меня преследует один и тот же навязчивый сон, но только сегодня я увидел его окончание. То, что я увидел там, напрямую связано с Вами, потому я хочу снова позвать Вас ко мне и задать несколько вопросов. Скажите мне, вы когда-нибудь были в психиатрической клинике имени Архангела Михаила? Если да, то, наверняка вы видели безумную женщину в возрасте с тонкими темными волосами и глазами, похожими на агаты, в ее благородном лице тяжело не узнать породу. Видели ли Вы Анну Эсмеральду Нимаж? Надеюсь на то, что предчувствие меня не обманывает и у Вас есть что мне рассказать. В ответ, как и повелось, я расскажу вам еще немного о себе. Одно откровение - один вопрос. Надеюсь, до скорой встречи. С уважением Б. Д."
Запечатав формуляр в конверт, Доктор едва смог дождаться утра, выйдя из дома, он поймал разносчика, бросил ему несколько монет и попросил отнести письмо к оружейному магазину и вручить его лично хозяйке. Когда спина курьера скрылась в густом холодном тумане, упавшем зимой на город, Доктору показалось, что в бледном мареве на него двигается высока тонкая фигура в платье, а в воздухе повисла мелодия печальной загробной сонаты.
Закусив губу, безумец бросился к двери в дом и закрыл ее с громким хлопком. Сердце снова выстукивало дробь о ребра. Чтобы хоть как-то унять свое нервное состояние, мужчина поднялся наверх, заварил себе чая с мятой и принялся ждать, созерцая молочную реку, которая разлилась прямо в воздухе под его окном. В завихрениях тумана, который разрезали редкие прохожие, проходящие сквозь дымку, Доктору чудились лица, что мелькали в его сне.
- Мне не убежать, не спрятаться от своих деяний, - шептал безумец в кружку, разгоняя пар дыханием, - и конца этому кошмару не будет. Проклятый город с его проклятой душой!
Туман стал оседать влажной изморозью, мелкие капли застывали на стекле снаружи и черепичных крышах. По карнизу что-то заскребло и Доктор едва не бросился прочь от окна в противоположный конец комнаты. Ему показалось, что за окном бледная рука вцепилась в обледенелый подоконник. Но это была лишь игра больного зеленоватого рассвета, поднимающегося сквозь дым над котлом ненависти и боли, носившем имя давно погибшей девушки.
Скоро бледный свет заливал стол, над которым, забывшись тяжелым беспокойным сном, склонился безумец. Растрепанные волосы его стояли дыбом, в них словно прибавилось седины, нервные бледные пальцы иногда сжимались, с неприятным хрустом скребя по подлокотникам кресла. Слабым голосом Доктор что-то бормотал, чуть слышно со всхлипом втягивая воздух.
На стол легла полупрозрачная тень от окна. На обледеневшем подоконнике стояла женщина в сливовом платье, залитом кровью, и, тихонько покачиваясь, пела старую колыбельную, прислонившись щекой и ладонями к замерзшему стеклу. Ее синие губы и стеклянный взгляд, прозрачное тело и белая кожа выдавали мертвеца.
Безумец открыл глаза, подскочив из кресла, словно ужаленный. За окном было пусто. На стекле застыла изморозь, напоминая формой отпечатки ладоней. С раздражением задернув окно, Доктор развернулся и ушел в свою спальню, где, наконец, до невозможности уставший, он провалился в сон без сновидений под тихую песню старой колыбельной.