Бланка парила в воздухе над свежей оконечностью следа, критически оглядывая свои недавние усилия. Онона провела несколько последних мегатау, пытаясь грубыми стежками пристрочить уродливую систему высокоуровневых поправок к исходной модели Кожух. Бесконечные регрессии червоточин внутри червоточин, которые, как онона смела надеяться, в конце концов про-суммируются к очень большим, но все же конечным, длинам, стомиллиардокилометровые фракталы, втиснутые в пространство на двадцать порядков теснее протона. А еще раньше онона маялась с процессами рождения и аннигиляции вакуума, пытаясь заставить пространство-время в окрестности червоточины расширяться и сужаться по команде при перепозиционировании горловины. Ни один из этих подходов не сработал. Оглядываясь назад, онона этому тихо радовалась. Эти стачанные ad hoc модификации были слишком неуклюжи, чтобы оказаться истинными.
После того, как антиводорода для Диаспоры накопилось достаточно, Горнило прибрала к рукам немногочисленная группа физиков-ядерщиков земного К-Ц, которые еще не до конца разочаровались провалом его первоначальной программы. В их экспериментах уже испытывались все известные семейства частиц, до планковско-уилеровских масштабов, и до сих пор ни единой проходимой червоточины получено не было, каковой результат и находился в отличном согласии с теорией Кожух. C точки зрения Бланки, это убедительно подтверждало первоначально предложенную Кожух классификацию типов частиц и горловин червоточины. Какие бы дополнения или изменения ни вносились в теорию, основополагающую идею трогать было нельзя. Она и должна была стать ядром пересмотренной теории.
На Земле меж тем росла уверенность в том, что всю теорию Кожух надо забросить. Шесть дополнительных измерений, на которых расцвело все разнообразие горловин, уже напрямую называли математической выдумкой, заморочившей физикам головы на две тысячи лет. Теоретики спорили, кто первый предложит более реалистичный подход, с пылом кающихся неофитов нищенского монашеского ордена.
Бланке представлялось допустимым, что всеми успешными предсказаниями теория Кожух вообще обязана «отражению» логической структуры топологии червоточины в другой системе. Движение объекта, брошенного в скважину, проходящую через центр астероида, под воздействием гравитации подчиняется тем же уравнениям, как и движение объекта, привязанного к свободному концу идеализированной заякоренной пружины, но, продвигая эту метафорическую аналогию слишком далеко, получим ерунду. Успех модели Кожух мог произойти оттого, что она выбрала исключительно удачную метафору для действующего в глубинах процесса, с которым у многомерных червоточин столько же общего, сколько у пружины с астероидом.
Но это заключение слишком хорошо отражало господствовавшую в самом К-Ц атмосферу: обвинения в провале идеи путешествий через червоточины, поклепы на другие полисы, продолжавшие отрываться от физической реальности, а больше всего — чрезвычайно популярную доктрину, согласно которой единственным, что удерживало еще К-Ц от того, чтобы пойти их дорогой, оставался предковый опыт. Оголтелое отвержение чужих точек зрения эта доктрина наделяла метафизической индульгенцией. В такой вот обстановке теория Кожух о шести дополнительных измерениях могла оказаться следствием временного непонимания реальной ситуации.
Бланка сперва планировала уделить этой проблеме не больше двадцати-тридцати мегатау, а потом заснуть до конца путешествия, удовлетворившись тем, что приложила вправду многотрудные и долгие усилия и поняла, как же тяжело будет в действительности отыскать решение. Онона не возлагала особых надежд на помощь Габриэлю в его послегорновой депрессии, хотя подчас егоё преследовали соблазнительные видения — как онона приветствует его в момент пробуждения новостями о том, что душераздирающий просчет обернулся ключом к новой физике для следующих двух тысячелетий. Оставалось несомненным, однако, что Рената Кожух изобрела вселенную потрясающе элегантную, подчиненную набору экономичных и гармоничных законов — и теперь новости с Земли преподносили ее чудесную модель под видом величайшей ошибки со времен птолемеевых эпициклов, ужаснейшей катастрофы, такого же кошмарного заблуждения, как эфир и флогистон! Бланка чувствовала, что Кожух, пускай даже в виде призрака, надо дать шанс защитить себя.