Паоло курсировал от стола к столу, для вида пробовал пищу и скучал по Елене. О коврах Вана и биологии этих существ разговаривали мало, гости в основном отмечали победу над противниками запуска микрозондов и радовались их унижению — ведь стало ясно, что «инвазивные» наблюдения не причинили вреда. Страхи Лайсл были напрасны, в океане не оказалось другой жизни, кроме ковров разных размеров. Но Паоло не мог отделаться от мысли, что она и ей подобные боялись не зря.
Там могло быть все, что угодно, думал он. Неизвестные твари, слабые и беззащитные, причем настолько, что мы не смогли бы их сохранить. Нам просто повезло.
Он оказался наедине с Орландо почти случайно — оба они убегали от назойливых гостей, и пути их пересеклись на лужайке.
Паоло спросил:
— Как, на твой взгляд, это воспримут дома?
— Ну, все-таки впервые нашли жизнь, верно? Пусть примитивную. По крайней мере, это поднимет интерес к эмигрантам до того времени, когда отыщется новая инопланетная биосфера.
— Орландо, казалось, смирился с тем, что на Земле жаждут каких-то потрясающих результатов и не смогут должным образом оценить открытие. — И по крайней мере химия у них совершенно новая. Если бы оказалось, что ковер основан на ДНК и белке, то половина земного К-Ц вымерла бы от скуки. Посмотрим в глаза правде: возможности ДНК смоделированы до конца.
— Вот именно.
Некоторое время они прогуливались в молчании, затем Орландо повернулся к сыну.
— Мне нужно кое о чем рассказать тебе. Моя земная личность мертва.
— Что?
— Не валяй дурака, если можешь.
— Но почему? Почему он так поступил? — Смерть означала самоубийство, другой причины быть не могло.
— Не знаю. Либо из-за голосования о доверии к Диаспоре, — Орландо решил проснуться только в том случае, если будет подтверждено существование инопланетной жизни, — либо он потерял надежду получить от нас добрые вести и, не в силах выносить ожидание, убоялся дурных. О причинах он так и не сообщил. Просто велел своей экзоличности послать сообщение, что это сделано.
Паоло был потрясен.
— Когда это произошло?
— Примерно через пятьдесят лет после старта.
— Моя земная личность ничего не сообщала!
— Должен был сказать я, а не он.
— Я иного мнения.
— Лучше бы они у нас совпадали.
Паоло смущенно умолк. Как выразить свое горе из-за гибели столь далекой версии Орландо — рядом с тем Орландо, которого он считал подлинным? Смерть частички клона была странной полусмертью, событием, которое трудно понять. Земной оригинал Паоло потерял отца; сам отец потерял земную личность. Что это значило для отца? А ведь главной его заботой всегда был земной К-Ц.
Паоло осторожно сказал:
— Херманн сказал, что там поднялась волна эмиграции и самоубийств… когда спектроскопы нашли воду на Орфее. Но если они узнают, что нашли нечто большее, чем воду…
Орландо резко перебил его:
— Не учи меня жить, я от повторения подобного хорошо защитился.
Они стояли на траве, глядя друг на друга в упор. Паоло перебрал десяток возможных тональностей общения, но ни одна не показалась верной. Можно ручаться: отец отлично знает обо всем, что он чувствует, но к чему это знание может привести? В окончательном виде либо к единству, либо к разрыву. Никаких промежуточных решений.
— Покончить с собой и сбросить тебе на руки судьбы Коалиции? Да ты совсем из ума выжил! — воскликнул Орландо наконец.
Они в один голос расхохотались и рука об руку пошли дальше.
Карпал, такое впечатление, не мог толком собраться с мыслями и начать разговор. Паоло хотелось предложить ему мыслепривой спокойствия и собранности, концентрированную выдержку из его лучших моментов фокусировки внимания, но он был уверен, что Карпал никогда не согласится, и сказал:
— Почему бы тебе не выложить все напрямик? Я тебя одерну, если будешь нести чушь.
Карпал недоверчиво оглядел белый додекаэдр и осведомился:
— Ты в этом живешь?
— Иногда.
— И это твое основное окружение? Без деревьев, без неба? Без мебели?
Паоло удержался и таки не повторил одну из наивных, как у робота, шуток Херманна.