Пока больше похоже на сказки, но кто знает, может, когда-то и вправду люди станут равными.
Или хотя бы забудутся времена охотничьих угодий. В семье каждого бедняка есть история о том, как прадед или целая семья двоюродных родственников ушла в угодья за куском хлеба для своих
и стала добычей охотников.
Алекс встряхнулся. Его вызывали по видеосвязи:
— Пятый, я седьмой. На углу Липовой и Алмазной авария. Девка тут голая. Обдолбанная или больная, не пойму. Давай сюда, захвати тест на наркотики. Как понял?
— Вас понял. Тест взял. Вылетаю.
Когда он прибыл на место, то сразу понял, что дело не в наркотиках. Тест это подтвердил. У девчонки был осмысленный взгляд, полный боли и отчаяния. Очень знакомо. В городке, где вырос Алекс, такие глаза были у половины людей.
Они с седьмым препроводили девчонку в камеру, седьмой уехал описывать повреждения автопланов и искать владельца того, которым управляла девчонка. Алексу нужно было допросить виновницу аварии.
— Имя, — начал он.
Девчонка не ответила. То ли не слышала, то ли на самом деле не поняла.
— Имя, — повторил он.
Она молчала. Алекс вздохнул. Тыкнул себя кулаком в грудь, сказал:
— Алекс.
Девчонка повторила его жест.
— Лапка, — сказала она.
И добавила:
— Заяц. Самка.
Алекс решил, что это шутка. Но дальнейшие вопросы показали, что девушка в камере на самом деле считает себя зайцем, выросла в отдалённой местности среди таких же дикарей. Она рассказала, как охотник забрал её и увёз на своём жуке сюда, в красивую большую нору. Она много чего рассказала.
Алекс должен был связаться с начальством и как можно скорее арестовать Санча и его жену, наглых ублюдков.
Но набирая номер Алекс понял, что даже это им спустят с рук. Если он хочет наконец изменить хоть что-то в этом дерьмовом мире, надо действовать в одиночку. Хотя нет, вдвоём. С Лапкой.
Он дал ей накинуть запасную нательную рубаху, которая смотрелась на ней как платье, велел слушать его и действовать быстро.
— Ты быстро бегаешь? — спросил он девчонку.
— Я заяц. Зайца ноги носят.
Алекс взял её руки в свои:
— Запомни: ты человек. Но сейчас мне надо, чтоб ты бежала, как заяц.
Он велел ей бежать до конца улицы, прячась за деревьями и кустами у широкой тропы, и ждать его там.
— Я прилечу на жуке и возьму других жуков. Мы должны освободить твоих сородичей и показать всему миру, что творят эти сволочи — охотники.
Он назвал её человеком. Так странно. Он говорил спокойно и уверенно, и она чувствовала, что его язык не лжёт.
Когда Лапка подняла жука Санча в воздух, она не знала, куда лететь, а вскоре её ослепил яркий свет, жука тряхнуло, она ударилась головой и дальше мало что помнила.
В себя Лапка пришла, когда Алекс заговорил с ней.
До конца тропы она добежала быстро и увидела, как один за другим к ней приближаются жуки. Они выстроились полукругом. Из одного высунулся Алекс:
— Залезай. Покажешь, как найти твоих сородичей.
Лапка поверила ему, потому что он не хотел от неё того, что хотел Санч, и не пытался понравиться. Он был больше похож на сородича, чем на человека. Или эти люди — Санч, Олла и охотники, стрелявшие в дичь, — просто были не лучшими из людей?
Лапка не знала, как добраться до угодий. Она рассказала лишь то, что помнила: об озере с двумя притоками, похожими на заячьи уши, о полукруглом лесе на окраине угодий и трёх высоких каменных скалах, в пещерах которых зайчихи рожали и выкармливали зайчат.
Пока она говорила, Алекс трогал плоский камень перед собой, и на нём появлялись зелёные, серые, голубые картинки. Когда он нашёл заячье озеро, а рядом полумесяц рощи и три серых пятна скал, они уже были далеко от городка, а вокруг них летел рой жуков без охотников внутри.
— Это беспилотники. Чтобы создать видимость, что нас много. В случае сопротивления хозяев угодьев эти жуки помогут нам их убрать.
Но убирать никого не понадобилось. Пост охраны пустовал.
— Их предупредили, — сказал Алекс. — Надо действовать быстро. Сколько людей сейчас в угодьях?
Лапка поняла, что он говорит о зайцах.
Она два раза раскрыла ладони и добавила ещё четыре пальца.
— Это взрослые. Сколько зайчат, я не знаю, — она замялась. — Как называются маленькие люди?
Когда жуки нависли над поляной, уже светало. Лапка спрыгнула и побежала. В последний раз она бежала по родным неласковым местам, крича радостный заячий клич. Она созывала всех, крича, что жива и свободна.
Когда Лапка вернулась на поляну, то большая часть сородичей выглянула из-за укрытий. Они опасливо приблизились, требуя рассказать.
И она сказала им всё, что узнала сама. Что все они люди. И больше не надо бежать. Что они улетят и найдут новые норы, совьют гнёзда среди людей.
— А птицам без крыльев там найдётся место? — спросил такой знакомый голос.
— Крылатый! — завопила она и стиснула его так, что он скривился от боли.
На жуках-беспилотниках всем хватило места. Зайцы, ещё не привыкшие к тому, что они люди, устроили свою перекличку, издавая звуки, от которых Алексу приходилось зажимать уши. Не хватало только старейшего. Лапка сказала об этом Крылатому.
Тот пропел горько:
— Он нашёл и выходил меня. Он рассказывал мне сказки и сам верил в них. Он жил этими сказками, а сегодня, когда вы прилетели, он ушёл. Я свил ему последнее гнездо.
И Лапка сказала то, что говорил старейшина, когда умирал кто-то из сородичей:
— Пусть мягким мхом ему будет земля.
Летели долго, Алекс вёл рой жуков подальше от городка, где жили Санч и Олла. Алекс сказал, что найдёт защитников людей, и они помогут бывшей дичи, а охотников накажут.
Лапка верила ему.
Крылатый слушал внимательно, но иногда ворчливо клокотал.
Лапка прижалась к птичьему другу:
— Помнишь, ты говорил, что я полечу?
— Конечно, — ответил Крылатый.
— Я хочу летать только с тобой. Свить красивое большое гнездо и родить... детей.
— Детей? Зайчат или птенцов?
— Маленьких людей. И вырастить из них больших. Мы расскажем им все сказки старейшего и свою сказку. Они вырастут людьми.