В середине первого тайма по ложе прессы и окружающим секторам распространился приторный запах попкорна. Сложилось впечатление, что мы находимся в американском кинотеатре и смотрим какую-то лабуду, которую, не работая челюстями, воспринимать невозможно. Серьезные фильмы в подобном допинге не нуждаются. А тут попкорн шел на ура.
Качество поля соответствовало качеству игры. И даже во многом его определяло. Наша сборная проводила первый официальный матч при знаменитом иностранном тренере. Фактически она была невестой на свадьбе. И вот представьте, что приходит эта невеста в запачканном в десяти местах платье, в сбитой набок фате, со сломанным каблуком. Хорошо она будет себя чувствовать под взглядами почти 30 тысяч гостей? Так вот и ощущала себя на таком поле наша сборная.
Ближе к концу первого тайма, во время очередного пустопорожнего перекатывания мяча по своей половине поля, трибуны наконец не выдержали. И пронзительно засвистели. Они были стопроцентно правы, потому что это издевательство вытерпеть было невозможно.
После товарищеского матча с Латвией покойный ныне актер Александр Абдулов заметил: «Наших футболистов пока нельзя показывать за деньги». Как выяснилось в среду из предматчевого интервью нового капитана сборной Евгения Алдонина, игроков эти слова задели. Но они ничем-то их не опровергли.
К концу первого тайма внимательно наблюдать за матчем расхотелось. В ложе прессы начали травить анекдоты, рассказывать байки, кто-то вставил в уши наушники от плеера. Надо же было людям себя хоть как-то оградить от скуки.
Во втором тайме ситуация изменилась. Правда, всего минут на десять – сразу после выхода на замену Погребняка. Мощный форвард «Томи», а позже – «Зенита», «Штутгарта» и «Фулхэма» начал выигрывать все единоборства и распихивать защитников, ожил Аршавин, у которого с Погребняком наметилось толковое взаимодействие… Но все это закончилось так же быстро, как и началось.
Я ждал, что во втором тайме скажется физподготовка, заложенная Хиддинком на тренировках за неделю. После выхода на замену Погребняка показалось, что так оно и происходит. Но потом теория разрушилась.
А разрушилась она потому, что на ногах футболистов российской сборной по-прежнему висели тяжеленные психологические гири. «Уменя с раскрепощенностью проблем нет», – говорил в смешанной зоне Динияр Билялетдинов, и, по-моему, лукавил. И его, и почти всех его партнеров ответственность за результат сковывала по рукам и ногам, они начинали всего бояться. Чуть что – пас назад. Или удар в небеса с позиции, откуда и забить-то невозможно. Все это было наследием 18 лет без единого выхода в плей-офф финальных стадий чемпионатов мира и Европы. Наследие нашего российского футбольного лузерства.
Его, это лузерство, как раз и пришел выбивать из нас Хиддинк.
«Хорошо, что приехал», – как спела бы группа «Уматурман». Подумалось, что его по крайней мере не будут втаптывать в черкизовскую грязь – хотя бы из уважения к заслугам. Будь во главе сборной российский тренер, его бы за такую игру попросту «съели». Но тут все разумные люди понимали, что команда – в самом начале пути. И с голландцами, и с корейцами Хиддинк тоже начинал со скрипом. Зато потом разгонялся так, что остановить было невозможно.
Хиддинк тысячу раз на всех уровнях и во всех странах доказал, что умеет делать команду и результат. Ждать чудесного преображения в одночасье было наивно. Может, при определенной удаче мы и могли выиграть матч у Хорватии, но с большей степенью вероятности мог победить соперник. И вот это была бы настоящая катастрофа. 0:0 – далеко не худший вариант.
«Я не пессимист, – с грустным лицом говорил Хиддинк после матча. – Конечно, работать надо много, но я знаю, что эта команда будет конкурентоспособной».
Тренеру хотелось поверить. С другой стороны, разве мог он сказать что-нибудь другое? Врать, что все в порядке, Хиддинк бы не стал – не тот человек. А публично лишать людей надежды, даже если в глубине души сам так думает, он ни за что не будет. Голландец умеет держать эмоции под контролем. Недаром после финального свистка вышел к бровке и несколько раз хлопнул в ладоши: ничего, мол, ребята, прорвемся!
Для него самого сделать что-то путное из этой команды, возможно, стало сложнейшим профессиональным вызовом в карьере.