— О, как нехорошо… — протянула она. — Джен! Где Джен? Почему мальчик здесь? Возьмите мальчика в палату.
Джен прибежала. Вид у нее был виноватый. Она взяла Дика за руку, попыталась увести. Но Дик не давался. Он решил: надеяться не на кого, ждать помощи неоткуда, нужно бороться за себя самому. Все что угодно, но он не должен позволить увести себя. Нужно во весь голос кричать, нужно размахивать руками, бить ногами — нужно сопротивляться.
И Дик сопротивлялся. Сопротивлялся яростно, неистово, изо всех сил. С ним десять человек не могли бы сейчас справиться.
— Лечите меня! Не хочу операции! — звенел в воздухе истошный мальчишеский вопль.
Тяжелая сцена. Даже мисс Сильвию проняло. Она скорбно покачала головой, подошла к Дику, положила ему руку на плечо. Это было так необычно для Совы, так неожиданно, что Дик невольно замолчал.
— Мальчик, не надо плакать, — сказала мисс Сильвия. — Все будет хорошо. У нас хорошие врачи. Они хорошо тебе сделают операцию. А я в это время буду молиться за тебя. Бог услышит мою молитву. Тебе и без глаза будет хорошо.
— Не хочу без глаза! Не хочу молитвы! — с новой силой стал кричать Дик и с ненавистью вырвался из цепких пальцев мисс Сильвии.
Та обиженно поджала губы.
— Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! Что здесь происходит? — с деланным удивлением загудел доктор Паркер, входя в вестибюль. — Неужели это Дик так ведет себя? Не узнаю Дика. Спокойный, выдержанный мальчик, и вдруг — скандал на всю лечебницу. Ай-яй-яй!.. Ай-яй-яй!..
Дик и на Паркера не обратил внимания. Он продолжал бушевать. Вопли его разносились по всей лечебнице.
— Нет, тут уговоры не помогут, тут иначе надо действовать, — пробормотал толстяк и неожиданно гаркнул так, что стекла зазвенели: — А ну, замолчать! Замолчать сейчас же!
Громовой окрик подействовал. Дик испуганно съежился и затих. Маленький, взъерошенный, дрожащий, он напоминал сейчас птенца, выпавшего из гнезда. Его трясло, как в ознобе.
Доктор Паркер подошел к Дику, взял его руку в свою громадную, толстую, как подушка, ладонь.
— Пойдем! — властно приказал он.
И Дик пошел. Он больше не сопротивлялся. К чему? Все равно пропал. Все равно ему больше никто ничем не поможет.
Глава двадцать пятая
Синие осколки на камнях мостовой
По улицам Нью-Йорка шел прохожий. Он явно спешил. Иногда от нетерпения даже припускался бежать. Вид у него был странный. На плече еле держался полуоторванный рукав пиджака, под глазом красовался синяк, на рассеченной верхней губе запеклась кровь.
Прохожий не обращал внимания на взгляды встречных. Ему было некогда. Он торопился. «Такси бы нанять!..» — пробормотал он про себя и на ходу подсчитал вынутые из кармана деньги. Подсчет был малоутешительный. С досадой сунув мелочь в карман, прохожий снова перешел на рысь.
А тут, словно маня, на углу попалась свободная машина. Небрежно развалившись за рулем, шофер такси читал газету. Она была развернута на первой странице. В глаза бросились крупные буквы заголовка — «Голос рабочего. Экстренный выпуск».
Увидев газету, прохожий остановился, подошел к машине, открыл дверцу.
— Слушай, друг, — сказал он шоферу. — Ты вот про мальчика читаешь, а я как раз к этому мальчику спешу. Нужно предупредить в лечебнице, чтобы ему не делали операцию… Боюсь опоздать… Каждая минута дорога!.. Подвез бы, а? Только предупреждаю: заплатить не могу — денег нет.
Шофер окинул оборванного, с подбитым глазом прохожего подозрительным взглядом.
— Есть такое изобретение, называется телефон, — ответил он. — Позвони в лечебницу, скажи то же, что мне сказал. Никель на автомат могу дать. Никеля не жалко.
Том — это был он — с досадой махнул рукой:
— Звонил, ничего не вышло, ни по одному телефону не отвечают, только до гардеробщика дозвонился. Но он слушать, болван, не захотел. Сказал, что разговаривать сейчас не с кем, никого к телефону позвать не может. Заняты, говорит. К операции, говорит, готовятся.
— Бывает… — неопределенно протянул шофер. Он все еще не верил оборванцу.
Том понял его сомнения:
— Да ты не смотри на мой вид, я правду говорю: опоздаю — мальчика ни за что ни про что калекой сделают. У меня чек из «Голоса» есть. Это на лечение… Я его передать должен.
Моряк достал из кармана листок с зелеными разводами. Водитель взглянул, рванул тормоз, сердито крикнул:
— Садись, чего топчешься!.. Сразу бы так сказал…
Не успел Том захлопнуть дверцу, как машина тронулась, набрала скорость, помчалась. Время было тихое, и шофер, выбирая улицы с небольшим движением, пользовался этим вовсю. Пешеходы с удивлением останавливались, глядя на бешено мчавшийся автомобиль.