И перестали они тогда видеть в дикарях какие-то «дивовища», низшую породу, узнав в них отсталых в своем развитии членов великой семьи народов, — своих меньших братьев по человечеству.
Этим «меньшим братьям» и будут посвящены следующие наши очерки. На примере дикарей разных стран мы познакомимся с детством человечества, — с его печалями и радостями, с его добродетелями и грехами.
II. Дети природы
Эскимос на охоте за тюленями.
Однажды европейский миссионер рассказывал эскимосам о благостной жизни, которая ожидает в раю всех уверовавших в «истинного бога» и следующих «его заповедям».
— А тюлени? Вы ничего не говорите о тюленях… — неожиданно прервали проповедника его слушатели. — Есть ли тюлени в вашем раю?
— Тюлени? Конечно, их нет там. Что бы они там делали? Там — царство ангелов и херувимов.
— Тогда этот рай не для нас устроен. Где нет тюленей, — там и нам не жить.
И сами эскимосы думают, что праведные среди них, — то есть те, кто были отважными охотниками и наловили при своей жизни много тюленей, — попадут после своей смерти в блаженную страну, где тюлени, рыбы и водяные птицы плавают в прозрачных водах и сами даются в руки.
Иначе эскимос не может себе представить загробную жизнь: в своей земной жизни он слишком близко сжился с окружающей его природной средой и не может себе представить счастливой, блаженной жизни в разлуке с ней. Разве может испытывать блаженство рыба, вынутая из воды? Так и эскимос: нередко случалось, что, перевезенные в непривычные условия умеренных стран, они чахли и гибли там от тоски по родному краю и привычному образу жизни.
Не одни эскимосы срослись так душой и телом с тем, чем их окружила природа. Так живет человек повсюду в диких странах. Он вполне сливает свое существование с жизнью природы, не может себя отделить от нее и потому чувствует себя словно родственным всему кругом, — и дождю, и туману, и небу, и облакам, и деревьям, и животным. Вся природа, все окружающее его сборище различных предметов — одушевленных и неодушевленных — представляется дикарю одним единым племенем, а сами люди — только одной незначительной частью этого племени: так живо чувствует и так объясняет он свою тесную связь с природой.
В развитых странах люди уже давно забыли эту связь. Там все — и камни, и растения, и животные — переделано человеком и приспособлено к его нуждам и потребностям. Всякими хитрыми приспособлениями человек оградил себя там от непосредственного воздействия природы, сумел на месте ее древнего дикого царства создать себе новое — «царство рук человеческих».
Ходят там люди словно в футляре, — столько на них всего по надето; живут в таких домах, что дикарю они кажутся целыми горами. И куда ни глянешь, всюду видишь в их городах искусственную обстановку: на улицах ночью светло, как днем; в магазинах повсюду выставлены заморские товары и тысячи предметов обихода; солнце там скрыто от глаз дымом фабричных труб, а вместо земли видишь гладкую искусную мостовую.
А выйдешь за город, — там тоже не встретишь нетронутой человеческим трудом природы; кругом, стелются поля и сады, вдали видны железнодорожные пути, мосты, туннели, запруженные реки. Дикая природа становится для европейца диковинным зрелищем, ради которого он совершает далекие заморские путешествия и взбирается на заоблачные выси гор.
Не то на родине дикарей. Там царство дикой природы держится непоколебимо от века во всем своем могуществе. Там стоят сплошной стеной дремучие леса, растет непролазный кустарник, рыщет хищный зверь.
Дикая природа и дикий человек в Австралии.
И, словно заблудившиеся путники, живут среди этого дикого царства разрозненные кучки цветнокожих людей. Не под силу оказалось им совладать с обступившей их дикой природой, приспособить ее к своим нуждам и потребностям, как это сумел сделать европеец. Вместо того они сами приспособились к ней всем своим существом.
И потому-то европеец, гордый своими победами над природой и именующий себя ее властелином, удачно назвал беспомощных дикарей детьми природы. Они и впрямь — точно непривыкшие еще к самостоятельности дети— робко жмутся к родной матери-природе, приноравливаясь к заведенным в ее царстве порядкам.
Целые века происходило это приспособление человека к окружающей его естественной среде, и так создался дикарь, который вызывает наше удивление выносливостью и ловкостью своего тела, грубостью своих привычек и ничтожностью своих потребностей, равно как и поразительной остротой своих внешних чувств.