— Мой отец послал тебя, Цэрэн? — поинтересовался супруг.
— Великий хан хотел убедиться, что ты, мой принц, и принцесса Юй Лу появитесь вовремя, — учтиво поклонился тот.
Мы с Тургэном переглянулись, едва сдерживая улыбки, но тут же, напустив серьёзный вид, двинулись к юрте кагана.
Не в силах побороть нетерпение, я поделилась с Тургэном своей идеей прямо на поминальной трапезе, и привела его в восторг. Сразу после трапезы он поговорил с отцом, и тот, скрипя зубами и суставами, согласился выслушать всё из первых уст — то есть, от меня лично, следующим же утром. Кроме великого хана и Тургэна, при обсуждении должны были присутствовать Фа Хи, Боролдай и Цэрэн, бывший с нами в "разведке".
Ещё толком не рассвело, лагерь казался погружённым в дрёму, но каган, повернувшийся к нам от стола-карты, перекочевавшей в его юрту из юрты советов, выглядел так, будто вообще не спал.
— Сын, дочь, — коротко приветствовал он нас.
Мы поклонились. Рядом с каганом уже стоял Фа Хи, и буквально следом за нами вошёл Боролдай.
— Наша атака закончилась отступлением, и, если бы не приказ моего сына, обернулась поражением, — без церемоний начал хан ханов и кивнул на Фа Хи. — Монах советовал не полагаться на силу в этой войне, а прибегнуть к хитрости. Я не послушал. Но к хитрости прибег Сунь Ливей, и это едва не поставило на колени мою армию. Теперь я говорю: мы должны одолеть этих варваров любой ценой. Они хотят хитрости и коварства — пусть получат их сполна, пусть захлебнутся в них! — суровый взгляд на меня. — Говори, бэр[1]!
Я слегка растерялась от такого быстрого перехода, но тут же, вскинув голову, выступила вперёд.
— То, что я предлагаю — лишь идея, не стратегия. И она целиком зависит от погоды. Но, если Тэнгри будет на нашей стороне, шихонгцы, в какой-то мере, даже не увидят нашего приближения, — и на мгновение замолчав, скользнула быстрым взглядом по лицам "слушателей".
Ни тени насмешливости или снисходительности. Боролдай и Цэрэн — сосредоточенны, Фа Хи — привычно невозмутим, каган — мрачен, в глазах Тургэна — гордость и восторг. И я, глубоко вдохнув, выдала:
— Я предлагаю ослепить и ханьских воинов, и их лошадей — пока наша конница их атакует...
— Ослепить? — перебил меня Боролдай. — Как?
— С помощью щитов из полированной бронзы и солнца. "Ослепление" будет недолгим, но достаточным, для того, чтобы наша конница прорвала их строй.
— Полированная бронза... — Боролдай с сомнением посмотрел на кагана, и я поспешно добавила:
— Полированной должна быть внутренняя часть щитов — так ханьцы до последнего не будут знать о нашей хитрости. Форму щитов я нарисую — они должны быть пятиугольными и вогнутыми внутрь, чтобы лучше поймать солнечные лучи...
— Что скажете, Боролдай, монах? — нетерпеливо перебил меня каган.
Военный советник задумался. Посмотрел на меня, на кагана, собирался что-то сказать, но его опередил Фа Хи:
— Это очень древний трюк, когда-то известный моему народу, но сейчас настолько забытый, что и я бы о нём не вспомнил. Это — одна из тех хитростей, о необходимости которых я говорил.
— То есть, трюк может подействовать? — напряжённо переспросил хан ханов.
— Он подействует без сомнения, если всё сделать верно и если, как сказала принцесса Юй Лу, погода будет подходящей.
Грудь кагана начала вздыматься чаще — теперь он явно воодушевился идеей.
— Твоё мнение, Боролдай?
— Выковать щиты можно, — задумчиво протянул тот. — Они ведь нужны не для всей армии?
— Нет, только для первого ряда пеших воинов и конницы, — подтвердила я.
Боролдай кивнул, неуверенно посмотрел на кагана, потом на меня.
— Находчивость принцессы... необычна. Я никогда не слышал о таком трюке и, вероятно, не решился бы положиться на него безоглядно. Но если и монах подтверждает его действенность... я согласен, что это может привести нас к победе. И всё же остаётся одно препятствие, — он кивнул сыну, и тот, не поднимая глаз, произнёс: